Мадам Помфри настояла на том, чтобы Гарри остался в больничном крыле на все выходные. Он не спорил и не жаловался, но не дал ей выбросить останки своего «Нимбуса-2000». Он знал, что это глупо, что «Нимбус» уже не починить, но Гарри ничего не мог поделать - он будто потерял лучшего друга.
Посетители шли потоком, и все хотели его подбодрить. Хагрид прислал ему охапку цветов-уховерток, похожих на желтую капусту, а Джинни Уизли, густо раскрасневшись, заявилась с самодельной открыткой, которая пронзительно пела, пока Гарри не поставил на неё вазу с фруктами. Гриффиндорская команда снова зашла в воскресенье утром, на этот раз вместе с Вудом, который упавшим голосом заверил Гарри, что ни в малейшей мере не винит его. Рон и Гермиона отходили от его постели только по ночам. Но ни их разговоры, ни их действия не улучшали настроения Гарри, потому что они знали лишь о половине того, что его тревожило.
Он никому не рассказал о Гриме, даже Рону и Гермионе, потому что знал, что Рон ударится в панику, а Гермиона поднимет его на смех. Однако факты были налицо — он появился уже дважды, и оба раза за этим следовали трагические случаи; в первый раз его чуть не переехал «Автобус «Рыцарь»; во второй — он упал с метлы с высоты пятидесяти футов. Неужели, Грим решил преследовать Гарри, пока он не погибнет? Неужели, ему суждено прожить остаток своих дней, постоянно оглядываясь в поисках этой твари?
И ещё оставались дементоры. Гарри чувствовал дурноту и унижение, стоило ему подумать о них. Все говорили, что дементоры ужасны, но никто кроме него не терял сознания, проходя мимо одного из них. Никто кроме него не слышал голосов умирающих родителей, эхом раздающихся в голове.
Потому что теперь Гарри знал, чей это крик. Он слышал её слова, слышал снова и снова долгими часами ночью, пока лежал без сна в больничном крыле, глядя на полосы лунного света, пересекавшие потолок. Когда дементоры приближались к нему, он слышал последние мгновения жизни своей мамы, её попытки защитить его, Гарри, от Лорда Волдеморта , и смех Волдеморта перед тем, как он убил её… Гарри проваливался в сон, полный гнилых, покрытых слизью рук и испуганных криков, а затем резко просыпался, снова слыша голос матери.
Ему стало легче, когда в понедельник он оказался в шумной сутолоке школы, где приходилось думать о других вещах, несмотря даже на насмешки Драко Малфоя. Малфой был вне себя от радости по поводу поражения гриффиндорцев. Он наконец снял бинты, и, поскольку снова мог владеть обеими руками, вдохновенно изображал падение Гарри с метлы. Большую часть следующего урока Зельеварения Малфой провел болтаясь по подземелью и изображая дементора; Рон в конце концов не выдержал и запустил большим и скользким крокодильим сердцем прямо Малфою в лицо, за что Снейп снял пятьдесят очков с Гриффиндора.
— Если Снейп снова будет вести урок Защиты от Тёмных Искусств, я сваливаю, — заявил Рон, когда после обеда они направились к кабинету Люпина. — Проверь, кто там, Гермиона.
Гермиона заглянула в аудиторию.
— Всё в порядке!
Профессор Люпин вернулся. Похоже, он действительно болел. Его старая мантия ещё больше болталась на нем, а под глазами залегли тёмные круги; однако, он улыбался, пока они садились по местам. Все громко жаловались на поведение Снейпа.
— Это нечестно, он всего лишь замещал вас, почему он дал нам домашнее задание?
— Мы ещё не проходили оборотней…
— …два свитка пергамента!
— Вы сказали профессору Снейпу, что ещё не проходили этого? — спросил Люпин, нахмурясь.
Все загомонили снова.
— Да, но он сказал, что мы отстали от программы…
— …не хотел слушать…
— …два свитка пергамента!
Профессор Люпин улыбнулся, глядя на выражение негодования на их лицах.
— Не беспокойтесь. Я поговорю с профессором Снейпом. Вам не нужно писать сочинение.
— О, нет, — с сожалением сказала Гермиона. — Я уже закончила его!
Это был очень интересный урок. Профессор Люпин принес с собой стеклянный ящик, в котором сидел Болотняник - маленькое одноногое создание, как будто сделанное из облачков дыма, довольно хрупкое и безобидное на вид.
— Он заманивает путников в трясину, — диктовал Люпин, а они записывали. — Видите этот фонарик, что свисает с его руки? Он прыгает вперед — люди следуют за огоньком — а потом…
Болотняник за стеклом издал хлюпающий звук.
Когда прозвенел звонок, все собрали вещи и двинулись к выходу, и Гарри вместе с остальными…
— Подожди минутку, Гарри, — окликнул Люпин. — Я хотел бы поговорить с тобой.
Гарри обернулся и увидел, что профессор Люпин накрывает простынёй ящик с Болотняником.
— Я слышал, что случилось на матче, — сказал Люпин, поворачиваясь к столу и укладывая книги в портфель, — мне жаль, что так вышло с твоей метлой. Есть возможность починить её?
— Нет, — сказал Гарри. — Ива разнесла её в щепки.
Люпин вздохнул.
— Дракучую Иву посадили в тот год, когда я прибыл в Хогвартс. Люди забавлялись, пытаясь подобраться поближе и коснуться ствола. В конце концов, мальчик по имени Дэви Гаджэн чуть не лишился глаза, и нам запретили приближаться к дереву. Ни одна метла не уцелела бы.
— Вы слышали и про дементоров? — с усилием выговорил Гарри.
Люпин взглянул на него.
— Да, слышал. Не думаю, что кто-нибудь видел раньше профессора Дамблдора в таком гневе. В последнее время им нечем заняться… они сердятся из-за его отказа пустить их на территорию школы… Я полагаю, они и были причиной твоего падения?
— Да, — сказал Гарри. И, не сдержавшись, спросил. — Почему? Почему они так на меня действуют? Или я просто…
— Слабость здесь совершенно ни при чем, — заметил профессор Люпин, будто прочитав мысли Гарри. — Дементоры влияют на тебя сильнее, чем на остальных, потому что ты перенёс такие ужасы в прошлом, каких не было у других.
Луч зимнего солнца пересек комнату, осветив седину в волосах Люпина и морщины на его молодом лице.
— Дементоры — одни из самых отвратительных существ, живущих на земле. Они заселяют самые грязные и мерзкие места, они расцветают среди упадка и отчаяния, они высасывают надежду и счастье из воздуха, что окружает их. Даже магглы чувствуют их присутствие, хотя и не способны их заметить. Рядом с дементором исчезают все чувства, все счастливые воспоминания. Дементор может паразитировать на человеке достаточно долго, чтобы он стал таким же… бездушным, злобным. А того ужасного, что случилось с тобой, Гарри, достаточно, чтобы заставить любого свалиться с метлы. Тебе нечего стыдиться.
— Когда они приближаются ко мне… — Гарри не мог оторвать взгляд от стола, ком подступил к горлу. — Я слышу, как Волдеморт убивает маму.
Рука Люпина дрогнула, как будто он хотел положить её Гарри на плечо, но затем раздумал. Наступило молчание…
— И зачем им надо было приходить на матч? — горько спросил Гарри.
— Они изголодались, — спокойно ответил Люпин, защёлкивая портфель. — Дамблдор не позволил им войти в школу и лишил их добычи… Они просто не смогли удержаться при виде толпы на стадионе. Всё это возбуждение… эмоции, бьющие через край… для них это пир.
— Азкабан, должно быть, ужасен, — пробормотал Гарри. Люпин мрачно кивнул.
— Крепость находится на крохотном островке, далеко в море, но не вода удерживает узников — они пленники своего разума, неспособного на одну-единственную радостную мысль. Большинство из них сходит с ума в течение нескольких недель.
— Но Сириус Блэк убежал, — задумчиво сказал Гарри. — Он скрылся…
Портфель Люпина соскользнул со стола; он быстро нагнулся и подхватил его на лету.
— Да, — согласился он, выпрямляясь. — Блэк, похоже, нашёл способ противостоять им. Не верится, что такое возможно… Считается, что дементоры лишают волшебника магических способностей, если он находится рядом достаточно долго…
— Вы заставили отступить того дементора в поезде, — внезапно сказал Гарри.
— Есть… определенные способы защиты, которые можно использовать, — сказал Люпин. — Но в поезде был всего один дементор. Чем их больше, тем труднее сопротивляться.
— Какие способы? — поспешно спросил Гарри. — Вы можете научить меня?
— Я вовсе не утверждаю, что я эксперт в борьбе с дементорами, Гарри… Скорее, наоборот…
— Но если дементоры придут на следующий матч по Квиддитчу, я должен уметь бороться с ними…
Люпин взглянул на решительное лицо Гарри, помолчал, а затем сказал:
— Ну хорошо… ладно. Я попробую помочь. Но боюсь, это придется отложить до следующего семестра. У меня полно дел перед праздниками. Не вовремя меня угораздило разболеться.
Благодаря обещанию Люпина помочь защититься от дементоров, надеясь, что больше не придется слышать, как умирает мать, и тому, что Рэйвенкло разгромил Хаффлпафф в Квиддитч в конце ноября, настроение Гарри определённо улучшилось. В конце концов, Гриффиндор ещё не выбыл из игры, хотя они не могли позволить себе ни одного поражения. Вуд снова обрёл свое маниакальное упорство, и выматывающие тренировки возобновились в леденящей мороси дождя, зарядившего на весь декабрь. Гарри не чувствовал присутствия дементоров. Видимо, гнев Дамблдора удерживал их у границ территории школы.
За две недели до конца семестра неожиданно посветлело, и небо стало опалово-белым, а раскисшая земля однажды утром оказалась покрытой искрящимся инеем. Воздух был наполнен ожиданием Рождества. Профессор Флитвик, учитель Чар, украсил свой кабинет мерцающими фонариками, которые вблизи оказывались настоящими феями с трепещущими крылышками. Все ученики с удовольствием обсуждали планы на каникулы. И Рон, и Гермиона решили остаться в Хогвартсе. Рон говорил, что он просто не выдержит двух недель с Перси, а Гермиона утверждала, что ей нужно почитать кое-что в библиотеке, но Гарри догадывался, что они остаются, чтобы составить ему компанию, и был очень им благодарен за это.
Все, кроме Гарри, радовались ещё одной прогулке в Хогсмид в последний выходной семестра.
— Мы сможем сделать все наши покупки к Рождеству! — говорила Гермиона. — Маме и папе ужасно понравятся Зубочистящие Мятнонити из «Медового Герцогства»!
Смирившись с тем, что из третьеклассников лишь он один останется в школе снова, Гарри одолжил у Вуда журнал «Какая Метла» и решил потратить день на изучение разных моделей. На тренировках он пользовался школьной метлой, древним «Метеором», который летал медленно и неровно; ему нужна была собственная метла.
Субботним утром, в день прогулки в Хогсмид, Гарри попрощался с Роном и Гермионой, закутавшимися в плащи и шарфы, поднялся в одиночестве по мраморной лестнице и отправился к гриффиндорской башне. За окном кружились снежинки, и в замке стояли покой и тишина.
— Псс… Гарри!
Он обернулся на полпути в коридоре четвёртого этажа и увидел Фреда и Джорджа, выглядывающих из-за статуи горбатой одноглазой ведьмы.
— Что это вы делаете? — спросил с любопытством Гарри. — Почему вы не пошли в Хогсмид?
— Мы решили немного поднять тебе настроение, прежде чем уйдем, — сказал Фред, таинственно подмигивая. — Пойдём-ка…
Он кивнул в сторону пустой классной комнаты слева от одноглазой статуи. Гарри вошёл вслед за Фредом и Джорджем. Джордж тихонько закрыл дверь, и, сияя, повернулся к Гарри.
— Первый подарок к Рождеству, Гарри, — сказал он.
Фред торжественно вытащил что-то из-за пазухи и положил на стол. Это был большой, квадратный, основательно потрёпанный кусок пергамента, на котором не было никаких надписей. Гарри уставился на него, подозревая, что это очередная шутка Фреда и Джорджа.
— Ну, и что это такое?
— Это, Гарри, секрет наших успехов, — сказал Джордж, любовно похлопывая по пергаменту.
— Мы многим жертвуем — отдавая его тебе, — сказал Фред, — но мы решили прошлой ночью, что тебе он нужнее, чем нам.
— В любом случае, мы знаем его наизусть, — добавил Джордж. — Мы завещаем его тебе. В сущности, он нам больше не нужен.
— А зачем мне нужен кусок старого пергамента? — спросил Гарри.
— Кусок старого пергамента! — возмутился Фред, закрывая глаза с таким выражением, как будто Гарри смертельно оскорбил его. — Объясни ему, Джордж.
— Ну, хорошо… когда мы были первоклассниками — юными, беззаботными и наивными…
Гарри фыркнул. Он сомневался, что Фред и Джордж когда-нибудь были наивными.
— …ладно, более наивными, чем теперь — мы попались Филчу под горячую руку.
— Мы взорвали бомбу-вонючку в коридоре, и это почему-то его рассердило…
— Так что он отволок нас в свой кабинет и принялся воспитывать в своей обычной манере…
— …оставить после уроков…
— …выпустить кишки…
— …и мы не могли не заметить ящик в одном из бюро, обозначенный Конфисковано и Чрезвычайно Опасно.
— Только не говорите… — начал Гарри, улыбаясь.
— Ну, а что бы ты сделал на нашем месте? — спросил Фред. — Джордж произвёл отвлекающий маневр, бросив вторую бомбу, я мигом открыл ящик и схватил — вот это.
— Это не такая уж плохая вещь, — сказал Джордж. — Филч вряд ли понял, как ей пользоваться. Но, видимо, он догадывался, что это такое, иначе он бы не конфисковал её.
— А вы знаете, как это работает?
— О да, — сказал Фред, помигивая. — Эта маленькая штучка научила нас большему, чем все учителя в этой школе.
— Ты меня заинтриговал, — сказал Гарри, глядя на обтрёпанный старый пергамент.
— Неужели? — спросил Джордж.
Он достал волшебную палочку, прикоснулся к пергаменту и произнёс: — Я торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего.
И тут же тонкие чернильные линии побежали от его палочки, переплетаясь, как паутина. Они сливались, пересекались и складывались в рисунок; а затем вверху стали появляться слова — большими витыми буквами, которые гласили:
Господа Лунатик, Червехвост, Мягколап и Сохатый,
Поставщики Помощи Шалунам-Волшебникам
с гордостью представляют
Карту Мародёров
Это была карта, в мельчайших деталях изображавшая замок Хогвартс и окрестности. Но самым замечательным на ней являлись крошечные чернильные точки — каждая точка была подписана миниатюрными буквами, и эти точки двигались! Гарри в изумлении склонился над картой. Точка в верхнем левом углу показывала, что профессор Дамблдор расхаживает по своему кабинету; кошка смотрителя, Миссис Норрис, рыскала по третьему этажу; Полтергейст Пивз болтался в трофейной. И пока взгляд Гарри следовал знакомыми коридорами, он заметил кое-что ещё.
Карта показывала несколько скрытых проходов, о которых он даже не подозревал. И, похоже, многие из них вели…
— Прямо в Хогсмид, — сказал Фред, ведя пальцем вдоль одного из них. — Всего их семь. Теперь смотри, Филч знает вот эти четыре, — он отметил их, — но мы уверены, что только мы знаем вот эти. Забудь о том, что за зеркалом на пятом этаже. Мы пользовались им прошлой зимой, но он обрушился и теперь полностью непроходим. И не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь ходил вот этим, потому что Дракучая Ива посажена прямо над входом. Но вот этот, вот здесь, он ведет прямо в подвал «Медового Герцогства». Мы много раз пробирались по нему. И как ты мог заметить, вход в него как раз рядом с этой комнатой, через горб одноглазой карги.
— Лунатик, Червехвост, Мягколап и Сохатый, — вздохнул Джордж, похлопывая заголовок карты. — Мы очень многим им обязаны.
— Благородные господа, неустанно работающие, чтобы помочь новому поколению правонарушителей, — торжественно произнёс Фред.
— Ах, да, — оживлённо сказал Джордж. — Не забудь стереть карту после того, как ты её используешь…
— …а то всякий сможет прочитать её, — предупредил Фред.
— Просто коснись её палочкой снова и скажи: — Шалость удалась! И пергамент станет чистым.
— Итак, юный Гарри, — сказал Фред, невероятно точно подражая Перси, — веди себя хорошо.
— Увидимся в «Герцогстве», — добавил Джордж, подмигивая.
И они покинули комнату, довольно ухмыляясь.
Гарри продолжал стоять, глядя на удивительную карту. Он смотрел, как крохотная чернильная Миссис Норрис свернула налево и остановилась, чтобы понюхать что-то на полу. Если Филч и вправду не знал… тогда вообще не надо будет идти мимо дементоров…
Но пока он стоял, переполненный впечатлениями, слова, которые Гарри однажды слышал от мистера Уизли, всплыли из глубин памяти.
«Никогда не доверяй тому, что может думать самостоятельно, если не видишь, где у него мозги».
Карта была одним из таких опасных магических предметов, о которых предупреждал мистер Уизли… Помощь Волшебникам-Шалунам… впрочем, размышлял Гарри, он хотел использовать её, только чтобы попасть в Хогсмид, он вовсе не собирался украсть что-то или напасть на кого-нибудь… и Фред с Джорджем пользовались ею многие годы, и ничего ужасного не произошло…
Гарри провёл пальцем вдоль секретного хода в «Медовое Герцогство».
Затем, неожиданно, будто по команде, он свернул карту, засунул её за пазуху и поспешно подошел к двери. Он приоткрыл её на пару дюймов. Снаружи никого не было. Очень осторожно он выскользнул из комнаты и притаился за статуей одноглазой ведьмы.
Что дальше? Гарри вытащил карту и с изумлением увидел, как новая чернильная фигурка появилась на ней, помеченная Гарри Поттер. Эта метка находилась как раз там, где стоял настоящий Гарри, посредине коридора на четвертом этаже. Гарри внимательно вгляделся в карту. Его чернильная копия, похоже, постукивала по ведьме крохотной волшебной палочкой. Гарри быстро достал свою палочку и постучал по статуе. Ничего не произошло. Он снова взглянул на карту. Малюсенькие буквы возникли возле его фигурки. Слово гласило — Диссендиум.
— Диссендиум! — прошептал Гарри, снова постучав по каменной ведьме.
И тут же горб статуи распахнулся, открыв проход как раз подходящий для худощавого человека. Гарри быстро оглядел коридор, затем снова спрятал карту, нырнул головой вперёд в отверстие и оттолкнулся.
Он соскользнул довольно глубоко вниз по каменной горке и шлёпнулся на холодную, сырую землю. Гарри встал, оглядываясь вокруг. Было темно, как в бочке с дегтём. Он поднял волшебную палочку, пробормотал — Люмос! — и увидел, что находится в узком, низком земляном проходе. Гарри поднял карту, коснулся её концом палочки и пробормотал: — Шалость удалась! — Карта тут же стала чистой. Он бережно сложил её, засунул за пазуху, а затем, взволнованный и настороженный, отправился в путь, чувствуя, как колотится сердце.
Проход крутился и извивался, напоминая нору огромного кролика. Гарри торопливо шёл по нему, то и дело спотыкаясь на неровном полу, держа волшебную палочку перед собой. Это продолжалось довольно долго, но мысль о «Медовом Герцогстве» придавала Гарри силы. Спустя примерно час проход стал подниматься. Тяжело дыша, Гарри ускорил шаги, его лицо пылало, а ноги ужасно замёрзли.
Через десять минут он достиг подножия истёртых каменных ступеней, ведущих куда-то вверх. Стараясь не шуметь, Гарри начал восхождение. Сто ступенек, двести ступенек, он потерял им счет, но продолжал подниматься, глядя под ноги… И вдруг его голова ударилась обо что-то твёрдое.
Похоже, это была крышка люка. Гарри стоял, потирая шишку на макушке и прислушиваясь. Наверху не было слышно ни звука. Очень медленно он приподнял крышку и выглянул наружу. Он оказался в подвале, уставленном деревянными ящиками и коробками. Гарри выбрался из люка и опустил крышку на место — она так точно сливалась с пыльным полом, что выход было просто невозможно обнаружить. Гарри медленно подкрался к деревянной лестнице, ведущей наверх. Теперь он определённо мог расслышать голоса, звяканье колокольчика и хлопанье двери.
Размышляя, что делать дальше, он неожиданно услышал, как открылась дверь совсем рядом с ним; кто-то собирался спуститься по лестнице.
— И возьми ещё один ящик Желейных Слизней, дорогой, они почти всё смели подчистую… — сказал женский голос.
Пара ног показалась на лестнице. Гари прыгнул за большущий ящик и подождал, пока шаги удалились. Он слышал, как мужчина передвигал коробки у противоположной стены. Другого удобного случая могло и не представиться…
Быстро и бесшумно Гарри выскочил из своего укрытия и поднялся по лестнице; оглянувшись, он увидел широкий зад и сверкающую лысину, погружённую в какой-то ящик. Гарри добрался до двери наверху лестницы, проскользнул в неё и обнаружил себя за прилавком в «Медовом Герцогстве» — он пригнулся, бочком отодвинулся и выпрямился.
«Медовое Герцогство» было так заполнено учениками Хогвартса, что никто и не взглянул на Гарри. Он смешался с толпой, оглядываясь вокруг, и подавил смех, неожиданно представив выражение поросячьей физиономии Дадли, если бы тот увидел Гарри сейчас.
Здесь громоздились полки с самыми лакомыми сластями, какие только можно было вообразить. Куски кремовой нуги, сверкающие розовые квадраты кокосового льда, сочные ириски цвета мёда; шоколад сотен разных видов, уложенный аккуратными рядами; там стояла большая бочка «Конфет с Любыми Вкусами от Берти Ботт», и другая — с «Шипучими Летучками», теми самыми шербетными шариками, которые упоминал Рон; вдоль другой стены были выложены сласти «со спецэффектами»: — «Лучшая Жвачка от Друбл» — (синие пузыри которой заполняли комнату и не лопались несколько дней), тонкие Зубочистящие Мятнонити, крохотные чёрные Перечные Чёртики (выдыхайте огонь на ваших друзей!), Ледяные Мышки (слушайте, как стучат и пищат ваши зубы!), мятные кремовые пирожные в виде жаб (прыгают, как настоящие, в желудке!), хрупкие сахарные перья и взрывающиеся драже.
Гарри протиснулся через толпу шестиклассников и увидел табличку, висящую в самом дальнем углу лавки «Товары с необычном вкусом». Рон и Гермиона стояли под ней, изучая поднос с леденцами со вкусом крови. Гарри подкрался к ним сзади.
— Ну нет, Гарри такие не понравятся, по-моему, они для вампиров, — говорила Гермиона.
— Как насчет этих? — спросил Рон, поднося прямо под нос Гермионе банку «Тараканьих Козинаков».
— Определённо, нет, — сказал Гарри.
Рон чуть не уронил банку.
— Гарри! — взвизгнула Гермиона. — Что ты здесь делаешь? Как… как ты?…
— Ух ты! — поражённо промолвил Рон. — Ты научился аппарировать!
— Конечно, нет, — ответил Гарри. Он понизил голос, так что никто из шестиклассников не мог его слышать, и рассказал им про Карту Мародёров.
— А почему это Фред и Джордж никогда не давали её мне! — сказал возмущённо Рон. — Я ведь их брат!
— Но Гарри не оставит её у себя! — заявила Гермиона, будто сама идея была нелепой. — Он отдаст её профессору МакГонагалл, правда, Гарри?
— Нет, не отдам! — сказал Гарри.
— Ты что, спятила? — спросил Рон, уставившись на Гермиону. — Отдать такую замечательную вещь?
— Если я её отдам, мне придется сказать, где я её взял! И тогда Филч узнает, что Фред и Джордж стянули её!
— А как же Сириус Блэк? — прошипела Гермиона. — Он мог воспользоваться одним из этих ходов на карте, чтобы проникнуть в замок! Учителя должны знать об этом!
— Он не мог пройти через потайной ход, — быстро ответил Гарри. — Всего на карте семь секретных тоннелей, верно? Фред и Джордж полагают, что Филч знает о четырёх из них. Из трёх оставшихся — один обрушился, через него не пройти. Возле входа другого посажена Дракучая Ива, через него не выйти. А тот, через который прошёл я… знаешь… очень трудно разглядеть вход в него там, в подвале, так что, если только не знать заранее…
Гарри замешкался. Что, если Блэк действительно знал, что там есть проход? Рон, однако, многозначительно откашлялся и показал на объявление, прикреплённое на внутренней стороне двери лавки.
«РАСПОРЯЖЕНИЕ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ
Напоминаем покупателям, что вплоть до дальнейших указаний, дементоры будут патрулировать улицы Хогсмида каждую ночь, после захода солнца. Эта мера предосторожности введена ради безопасности обитателей Хогсмида и будет отменена после поимки Сириуса Блэка. В связи с этим рекомендуем вам завершить все покупки до наступления темноты.
Счастливого Рождества!»
— Видишь? — спокойно спросил Рон. — Хотел бы я видеть, как Блэк попытается проскочить в «Медовое Герцогство», когда по всей деревне носятся дементоры. В любом случае, Гермиона, хозяева «Герцогства» узнали бы о вторжении, не так ли? Они живут наверху, над лавкой!
— Да, но… но… — казалось, Гермиона мучительно пытается найти другой довод. — Слушай, Гарри всё равно не следовало приходить в Хогсмид. У него нет подписанного разрешения! Если это обнаружат, у него будут большие неприятности! И потом, ведь ночь ещё не наступила… что, если Сириус Блэк объявится сегодня? Прямо сейчас?
— Ему будет трудновато заметить Гарри, — сказал Рон, кивая в сторону двустворчатых окон, занесённых снегом. — Ну хватит, Гермиона, это же Рождество. Гарри заслужил передышку.
Гермиона закусила губу. Она выглядела очень обеспокоенной.
— Собираешься настучать на меня? — спросил Гарри, ухмыляясь.
— О… конечно нет… но честно говоря, Гарри…
— Ты уже видел «Шипучие Летучки», Гарри? — заговорил Рон, беря его руку и увлекая его к бочкам. — А Желейных Слизней? А Кислотные Леденцы? Когда мне было семь лет, Фред меня таким угостил — он прожёг мне дырку в языке. Я помню, как мама отлупила его метлой, — Рон задумчиво уставился на ящик кислотных леденцов. — Как думаешь, Фред съест кусочек «Тараканьих Козинаков», если я скажу ему, что это орешки?
После того, как Рон и Гермиона расплатились за все сласти, троица покинула «Медовое Герцогство» и окунулась в метель.
Хогсмид выглядел, как рождественская открытка; домики и лавки с соломенными крышами были покрыты хрустящим снегом; на дверях висели венки, а деревья были украшены гирляндами заколдованных свечей.
Гарри поёжился — в отличие от друзей, у него не было плаща. Они направились вдоль улицы, пригнув головы от ветра. Рон и Гермиона выкрикивали через свои шарфы:
— Это почта…
— Лавка Зонко вон там…
— Мы можем дойти прямо до Визжащей Хижины…
— Знаете, что я вам скажу, — проговорил Рон, стуча зубами, — давайте зайдем на кружку Ирисэля в «Три метлы»?
Гарри согласился более чем охотно; дул пронизывающий ветер, и его руки мёрзли; они пересекли дорогу и через несколько минут уже входили в маленькое кафе.
Внутри было ужасно тесно, шумно и накурено. Женщина с довольно пышными формами и приятным лицом обслуживала компанию шумных колдунов возле бара.
— Это мадам Розмерта, — сказал Рон. — Я закажу выпивку, ладно? — добавил он, слегка покраснев.
Гарри и Гермиона пробрались в дальний конец комнаты, где был маленький свободный столик между окном и нарядной ёлкой, стоящей рядом с камином. Рон вернулся через пять минут, неся три пенящиеся кружки горячего Ирисэля.
— Счастливого Рождества! — радостно сказал он, поднимая свою кружку.
Гарри сделал большой глоток. Это был вкуснее всего, что он пробовал раньше, и, казалось, согревало изнутри каждую клеточку тела.
Неожиданный ветерок взъерошил его волосы. Дверь в «Три метлы» снова отворилась. Гарри взглянул поверх края своей кружки и поперхнулся.
В трактир вошли профессор МакГонагалл и профессор Флитвик, следом за ними появился Хагрид, увлечённо беседующий с дородным мужчиной в зелёном котелке и плаще в полоску — Корнелиусом Фаджем, министром магии.
Не сговариваясь, Рон и Гермиона положили ладони Гарри на макушку и, подчиняясь нажиму, он соскользнул со стула под стол. Эль капал на него сверху. Скорчившись, чтобы его не заметили, Гарри сжал свою пустую кружку и смотрел, как ноги учителей и Фаджа прошли к бару, задержались, затем повернулись и направились прямо к нему.
Где-то над ним Гермиона прошептала, — Мобилиарбус!
Ёлка, что стояла позади их столика, поднялась в воздух на несколько дюймов, скользнула в сторону и с мягким стуком опустилась прямо перед столом, скрыв его из виду. Глядя через густые нижние ветки, Гарри увидел, как четыре стула отодвинулись от стола как раз по соседству, и услышал кряхтение и вздохи рассаживающихся учителей и министра.
Вслед за этим он увидел ещё одну пару ног, обутых в искрящиеся туфли бирюзового цвета на высоких каблуках, и услышал женский голос.
— Маленький бокал Жабросока…
— Мне, — ответил голос профессора МакГонагалл.
— Четыре пинты горячей медовухи…
— Сюда, Розмерта, — сказал Хагрид.
— Вишневый сироп с содовой, льдом и зонтиком…
— Ммм! — причмокнул профессор Флитвик.
— Стало быть, ром из красной смородины для вас, министр.
— Спасибо, Розмерта, — произнёс голос Фаджа. — Приятно видеть тебя снова, должен сказать. Налей-ка себе тоже. Давай, присоединяйся к нам…
— Большое спасибо, министр.
Гарри смотрел, как блестящие каблуки отошли прочь и вернулись. Его сердце колотилось где-то в горле. Как он не сообразил, что для учителей это тоже последний выходной семестра? Сколько они собираются тут сидеть? Если он хочет вернуться в школу сегодня вечером, ему потребуется время, чтобы проскользнуть обратно в «Медовое Герцогство»… Нога Гермионы нервно дергалась рядом с ним.
— Итак, что же привело вас в наши края, министр? — раздался голос мадам Розмерты.
Гарри видел, как нижняя часть тучного тела Фаджа повернулась на стуле, будто он проверял, не подслушивают ли их. Затем он ответил приглушённым голосом: — Что же ещё, милочка, как не Сириус Блэк? Смею полагать, вы слышали, что произошло в школе во время Хэллоуина?
— Я действительно слышала кое-что, — подтвердила мадам Розмерта.
— Ты что же, рассказал всему кабаку, Хагрид? — раздражённо спросила профессор МакГонагалл.
— Вы думаете, Блэк всё ещё поблизости, министр? — прошептала мадам Розмерта.
— Уверен в этом, — коротко ответил Фадж.
— Вы знаете, что дементоры дважды обыскали всю деревню? — спросила мадам Розмерта с лёгким нажимом в голосе. — Распугали всех моих клиентов… Из-за них дела идут совсем плохо, министр.
— Розмерта, милочка, я люблю их не больше вашего, — неловко проговорил Фадж. — Это необходимые предосторожности… к сожалению… Я только что встретился с их представителями. Они в ярости на Дамблдора… он не пускает их на территорию замка.
— Я даже в мыслях бы не допустила, — резко сказала профессор МакГонагалл. — Как бы мы учили детей, окружённые этим ужасом?
— Вы только подумайте! — пропищал маленький профессор Флитвик, ножки которого болтались в футе от пола.
— Опять за своё, — вздохнул Фадж, — они здесь, чтобы защитить вас от гораздо более страшных вещей… Мы все знаем, на что способен Блэк…
— Знаете, я всё ещё не могу в это поверить, — задумчиво сказала мадам Розмерта. — Из всех, кто переметнулся на сторону тёмных сил, Сириус Блэк был последним, на кого бы я подумала… Я хочу сказать, я помню его мальчишкой, когда он учился в Хогвартсе. Если бы вы сказали мне, что с ним станется, я бы ответила, что вы перепили медовухи.
— Вы не знаете и половины всего, Розмерта, — мрачно сказал Фадж. — Немногим известно самое худшее.
— Самое худшее? — переспросила мадам Розмерта, с любопытством в голосе. — Вы хотите сказать, хуже, чем убийство всех этих бедняг?
— Именно так, — согласился Фадж.
— Я не могу в это поверить. Что может быть ещё хуже?
— Вы сказали, что помните его по Хогвартсу, Розмерта, — промурлыкала профессор МакГонагалл. — А вы помните, кто был его лучшим другом?
— Разумеется, — с лёгким смешком ответила мадам Розмерта. — Никогда не видела их одного без другого, правда? Сколько раз они бывали здесь — о, я просто смеялась глядючи на них. Та ещё парочка — Сириус Блэк и Джеймс Поттер!
Гарри с громким стуком выронил свою кружку. Рон толкнул его.
— Вот именно, — сказала профессор МакГонагалл. — Блэк и Поттер. Заводилы в своей маленькой шайке. Разумеется, оба очень способные — исключительно способные, надо сказать — но не думаю, что у нас когда-либо была другая пара таких сорвиголов…
— Ну не знаю, — хихикнул Хагрид. — Фред и Джордж Уизли могли бы с ними потягаться.
— Можно было подумать, что Блэк и Поттер — братья! — фальцетом добавил профессор Флитвик. — Неразлучники!
— Да, именно так, — согласился Фадж. — Поттер доверял Блэку больше, чем другим своим друзьям. Ничего не изменилось и после окончания школы. Блэк был шафером на свадьбе у Джеймса и Лили. Потом они выбрали его в крестные отцы Гарри. Гарри, разумеется, не знает этого. Можете представить, как бы его это терзало.
— Потому что Блэк оказался среди сторонников Сами-Знаете-Кого? — прошептала мадам Розмерта.
— Ещё хуже, милочка… — Фадж понизил голос. — Мало кому известно, но Поттеры знали, что Сами-Знаете-Кто охотится за ними. У Дамблдора, который, разумеется, неустанно сражался против Сами-Знаете-Кого, было несколько надежных шпионов. Один из них предупредил его, а он тут же предупредил Джеймса и Лили. Он посоветовал им скрыться. Разумеется, от Сами-Знаете-Кого было не так-то просто спрятаться. Дамблдор сказал им, что лучше всего положиться на Чары Верности.
— А как оно работает? — спросила мадам Розмерта, затаив дыхание. Профессор Флитвик откашлялся.
— Это чрезвычайно сложное заклятие, — произнес он писклявым голосом, — содержащее магическое сокрытие секрета в живой душе. Информация прячется внутри избранного лица, или Хранителя Тайны, и с этого момента её невозможно обнаружить — если только, разумеется, Хранитель Тайны не решит разгласить его. До тех пор, пока Хранитель Тайны отказывается говорить, Сами-Знаете-Кто мог бы годами обыскивать деревню, где жили Лили и Джеймс, и не найти их, даже если бы он уткнулся носом в окно их дома!
— Значит, Блэк был Хранителем Тайны Поттеров? — прошептала мадам Розмерта.
— Разумеется, — ответила профессор МакГонагалл. — Джеймс Поттер сказал Дамблдору, что Блэк скорее умрёт, чем скажет, где они живут, и Блэк сам собирался скрываться… и всё же Дамблдор не мог успокоиться. Я помню, он предлагал себя в качестве Хранителя.
— Он подозревал Блэка? — ахнула мадам Розмерта.
— Он был уверен, что кто-то близкий к Поттерам продолжает сообщать Сами-Знаете-Кому об их перемещениях, — мрачно сказала профессор МакГонагалл. — Да, какое-то время он подозревал, что кто-то на нашей стороне стал предателем и передавал сведения Сами-Знаете-Кому.
— Но Джеймс Поттер настоял, чтобы Хранителем стал Блэк?
— Да, — мрачно сказал Фадж. — А затем, не прошло и недели, как было сотворено Заклинание Фиделиус…
— Блэк предал их? — выдохнула мадам Розмерта.
— Да, он сделал именно это. Блэк устал от своей роли двойного агента, он был готов открыто провозгласить свою принадлежность к тёмным силам, и, по-видимому, он собирался сделать это сразу после смерти Поттеров. Но, как все мы знаем, Сами-Знаете-Кто встретил свою судьбу в лице маленького Гарри. Лишённый силы, ослабевший, он бежал. Это поставило Блэка в очень неприятное положение. Его господин пал в то самое время, когда он, Блэк, показал свое истинное лицо предателя. У него не было иного выбора, кроме как скрыться…
— Подлый предатель! — выругался Хагрид так громко, что половина бара притихла.
— Тише! — прошипела профессор МакГонагалл.
— Я встретил его! — рявкнул Хагрид. — Должно быть, я был последним, кто его видел, прежде чем он прикончил всех этих бедолаг! Я спас Гарри из дома Лили и Джеймса после того, как они погибли! Вытащил его из развалин, бедного малыша, со здоровенной раной на лбу, а его родители умерли… а тут Сириус Блэк на своем летающем мотоцикле, он на нём всегда гонял. Я и понятия не имел, что он там делал. Я ж не знал, что он был Хранителем Тайны Лили и Джеймса. Подумал, что он только что услыхал новость об атаке Сами-Знаете-Кого и примчался посмотреть, чем он может помочь. Ох, какой он был бледный, и весь дрожал. А знаете, что я сделал? Я УТЕШАЛ УБИЙЦУ И ПРЕДАТЕЛЯ! — проревел Хагрид.
— Хагрид, ну пожалуйста! — взмолилась профессор МакГонагалл. — Говори потише!
— Откуда мне было знать, что он переживал не из-за Лили и Джеймса? Сами-Знаете-О-Ком он волновался! А потом он мне говорит: — Дай мне Гарри, Хагрид, я его крестный, я позабочусь о нём… — Ха! Но у меня был даден приказ от Дамблдора, и я сказал Блэку: — Нет, Дамблдор велел отправить Гарри к дяде и тёте. — Блэк возражал, но в конце концов сдался. Предложил мне взять его мотоцикл, чтобы доставить Гарри. — Мне он больше не понадобится — вот что он сказал.
— Ежу понятно, что тут что-то нечисто. А я все ушами прохлопал. Он ведь любил этот мотоцикл, с чего было его мне отдавать? Почему он ему не нужен больше? А дело в том, что его было бы легко выследить. Дамблдор был в курсе, что Блэк — Хранитель тайны Поттеров. И Блэк знал, что ему придётся удирать этой же ночью, шкурой чувствовал, что у него всего несколько часов в запасе, прежде чем министерство погонится за ним.
— А ну, как бы я отдал ему Гарри, а? Готов спорить, что он на полдороге сбросил бы его с мотоцикла в море. Сына своего лучшего друга! Но когда волшебник переходит на сторону тёмных сил, ему уже наплевать на всех и вся…
Долгое молчание повисло после рассказа Хагрида. Наконец, мадам Розмерта сказала с ноткой злорадства: — Но ведь он не сумел скрыться, не так ли? Министерство Магии настигло его на следующий же день!
— Ах, если бы это было так, — горько сказал Фадж. — Это не мы нашли его. Это сделал малыш Питер Петтигрю — ещё один друг Поттеров. Обезумев от горя, он в одиночку погнался за Блэком.
— Петтигрю… этот толстячок, который вечно бегал за ними? — спросила мадам Розмерта.
— Он боготворил Блэка и Поттера, — сказала профессор МакГонагалл. — Он был им не ровня, если говорить о таланте. Я часто была слишком резка с ним. Можете себе представить, как я… как я сожалею об этом теперь… — она внезапно охрипла.
— Ну, полно, Минерва, — мягко сказал Фадж. — Петтигрю умер как герой. Очевидцы магглы — конечно, мы потом стерли им память — рассказали нам, как Петтигрю загнал Блэка в угол. Они говорили, что он рыдал. — Лили и Джеймс, Сириус! Как ты мог? — А потом он потянулся за своей палочкой. Разумеется, Блэк был быстрее. Взорвал его и ещё кучу магглов…
Профессор МакГонагалл высморкалась и сказала сдавленным голосом: — Глупый мальчишка… дуралей… он всегда был полным профаном в дуэлях… должен был предоставить это министерству…
— Я вам говорю, если бы я добрался до Блэка прежде, чем малыш Петтигрю, я бы не возился с волшебными палочками — я бы ему руки-ноги поотрывал, — проворчал Хагрид.
— Ты сам не знаешь, о чем ты говоришь, Хагрид, — резко ответил Фадж. — Никто, кроме специально обученных магов-Убийц из Отряда обеспечения магического правопорядка, не выстоял бы в схватке с Блэком, когда его загнали в угол. Я в то время был заместителем Министра в отделе Волшебных Катастроф, и побывал на месте преступления одним из первых. Я… никогда этого не забуду. Мне иногда снятся кошмары. Кратер посреди улицы, такой глубокий, что расколол канализационную трубу внизу. Повсюду мёртвые тела. Кричащие магглы. И Блэк — стоит и смеется, а перед ним то, что осталось от Петтигрю… кучка окровавленной одежды и какие-то… какие-то ошмётки…
Голос Фаджа оборвался. Только слышно было, как высморкались пять носов.
— Ну вот, теперь ты знаешь, Розмерта, — хрипло сказал Фадж. — Блэка схватили и увели двадцать бойцов Отряда обеспечения магического правопорядка, а Петтигрю получил Орден Мерлина Первой Степени, хоть какое-то утешение для его бедной матери. С тех пор Блэк находился в Азкабане.
Мадам Розмерта протяжно вздохнула.
— Это правда, что он безумен, министр?
— Хотел бы я, чтобы это было так, — медленно сказал Фадж. — Я уверен, что поражение господина несколько выбило его из колеи. Убийство Петтигрю и всех этих магглов было поступком загнанного и отчаявшегося человека — жестоким… бессмысленным. Я встречался с Блэком во время последней инспекции Азкабана. Знаете, большинство тамошних узников сидят в темноте, бормоча что-то; никаких признаков рассудка… но я был поражен тем, каким нормальным выглядел Блэк. Он разговаривал со мной вполне здраво. Это обескураживало. Можно было подумать, что ему просто скучно… он спросил меня, закончил ли я читать газету, хладнокровно, если хотите, сказал, что ему не хватает разгадывания кроссвордов. Да, я был поражен тем, как мало подействовали на него дементоры — а его ведь охраняли очень тщательно, знаете ли. Дементоры на страже у двери день и ночь.
— Но с какой целью он вырвался, как вы полагаете? — спросила мадам Розмерта. — Боже милостивый, министр, уж не собирается ли он снова примкнуть к Сами-Знаете-Кому?
— Я бы рискнул предположить, что это его, гм, конечная цель, — пробормотал Фадж уклончиво. — Но мы надеемся схватить Блэка задолго до этого. Должен сказать, Сами-Знаете-Кто без сторонников — это одно… но верните ему его наиболее преданного слугу, и я содрогаюсь от мысли, как быстро он воспрянет снова…
Послышалось звяканье стекла о дерево. Кто-то поставил свой стакан.
— Знаете, Корнелиус, если вы собираетесь обедать с директором, нам, пожалуй, пора возвращаться в замок, — сказала профессор МакГонагалл.
Одна за другой, ноги перед глазами Гарри приняли на себя вес своих хозяев; качнулись полы плащей, и сверкающие каблуки мадам Розмерты скрылись позади стойки бара. Дверь в «Три метлы» отворилась снова, взвихрился снег, и учителя скрылись из виду.
— Гарри?
Лица Рона и Гермионы появились под столом. Оба смотрели на него, не зная, что сказать.
