3 18

Прошло несколько секунд, прежде чем в голове у них уложилась вся несуразность сказанного. Потом Рон произнёс вслух то, о чём подумал Гарри:

— Вы оба с ума сошли.

— Бред какой-то! — пролепетала Гермиона.

— Питер Петтигрю мёртв! — сказал Гарри. — Он убил его двенадцать лет назад!

Он указал на Блэка, чье лицо судорожно дёрнулось.

— Я собирался, — прорычал он, оголив жёлтые зубы, — но коротышка Питер обвёл меня вокруг пальца… но не в этот раз!

И Косолапа сбросили на пол, когда Блэк рванулся к Коросте. Рон завопил от боли, когда Блэк навалился на его сломанную ногу.

— Сириус, НЕТ! — крикнул Люпин, бросаясь на Блэка и снова оттаскивая его от Рона. — ПОДОЖДИ! Ты не можешь вот так… им нужно понять… мы должны объяснить…

— Можно потом объяснить! — прорычал Блэк, пытаясь освободиться из хватки Люпина. Он всё ещё хватался одной рукой за воздух, стараясь дотянуться до Коросты, который визжал, как поросёнок, царапая Рону лицо и шею, пытаясь убежать.

— У них… есть… право… всё… знать! — задыхаясь и с трудом удерживая Блэка, сказал Люпин. — Он был у Рона домашним животным! В этой истории есть моменты, которых не понимаю даже я! А Гарри… Ты обязан рассказать Гарри правду, Сириус!

Блэк перестал вырываться, хотя и не отвел взгляда глубоко запавших глаз от Коросты, которого Рон крепко сжимал исцарапанными и искусанными до крови руками.

— Ладно, — сказал Блэк, не сводя глаз с крысы. — Объясняй им что угодно. Но быстро, Ремус. Я хочу совершить убийство, за которое меня посадили…

— Вы оба спятили, —пробормотал Рон, оглядываясь на Гарри и Гермиону в поисках поддержки. — С меня хватит. Я ухожу.

Он попытался встать на здоровую ногу, но Люпин поднял волшебную палочку, указывая на Коросту.

— Ты выслушаешь меня, Рон, — тихо сказал он. — Только крепко держи Питера, пока будешь слушать.

— ОН НЕ ПИТЕР, ОН КОРОСТА! — заорал Рон, пытаясь засунуть крысу обратно в нагрудный карман, но Короста слишком усердно сопротивлялся. Рон покачнулся и потерял равновесие, и Гарри подхватил его и усадил обратно на кровать. Потом, не обращая внимания на Блэка, Гарри повернулся к Люпину:

— Петтигрю умер при свидетелях, — сказал он. — При целой улице свидетелей…

— Они увидели вовсе не то, что подумали! — свирепо пробормотал Блэк, наблюдая, как Короста мечется в руках Рона.

— Все думали, что Сириус убил Питера, — согласился Люпин. — И я тоже… пока не увидел Карту сегодня вечером. Потому что Карта Мародёров никогда не врёт… Питер жив. Он у Рона в руках, Гарри.

Гарри взглянул на Рона, и, когда их глаза встретились, они молча сошлись во мнении: Блэк и Люпин сошли с ума. Их история была абсолютно неправдоподобна. Короста — Питер Петтигрю? Скорее всего, Азкабан сделал своё дело с Блэком… Но почему же Люпин ему подыгрывает?

В этот момент в разговор вступила Гермиона. Запинаясь, стараясь придать голосу уверенности и заставить Люпина здраво взглянуть на происходящее, она сказала:

— Но, профессор Люпин… Короста не может быть Петтигрю… это не так, вы же знаете…

— Почему? — спокойно спросил Люпин, как будто они были на занятии, и Гермиона просто обнаружила ошибку во время эксперимента с Гриндилоу.

— Потому что… Потому что все бы знали, если бы Питер Петтигрю был анимагом. Профессор МакГонагалл рассказывала нам об анимагах. И я почитала о них в дополнительной литературе, выполняя домашнее задание… Министерство Магии ведёт список волшебников и волшебниц, которые могут становиться животными; существует реестр, в котором написано, в кого они превращаются, их отличительные черты и вообще… Так вот, я пошла к профессору МакГонагалл и просмотрела этот реестр, и за двадцатый век прибавилось только семь анимагов, а имени Петтигрю там не было.

Гарри едва успел удивиться, насколько серьёзно Гермиона подходит к домашним заданиям, как вдруг Люпин рассмеялся.

— Все верно, Гермиона! — сказал он. — В Министерстве никогда не знали, что в Хогвартсе было трое незарегистрированных анимагов.

— Если ты решил рассказать им всю историю целиком, давай живее, Ремус, — вмешался Блэк, до сих пор наблюдавший за каждым отчаянным движением Коросты. — Я ждал двенадцать лет, и не собираюсь ждать дальше.

— Хорошо… но ты должен помочь мне, Сириус, — сказал Люпин. — Я знаю только начало…

Люпин запнулся. За его спиной раздался громкий скрип. Дверь спальни открылась сама собой. Все пятеро недоумённо уставились на неё. Люпин подошёл и выглянул наружу.

— Никого…

— Здесь полно приведений! — сказал Рон.

— Нет, — сказал Люпин, озадаченно поглядывая на дверь. — В Визжащей Хижине никогда не было привидений… стоны и визг, который слышали жители, издавал я.

Он откинул со лба седеющую прядь, на секунду задумался и сказал:

— История начинается с того момента, как… я стал оборотнем. Ничего бы не случилось, если бы… если бы я не был таким безрассудно храбрым…

Он казался очень грустным и усталым. Рон хотел что-то сказать, но Гермиона шикнула на него. Она внимательно смотрела на Люпина.

— Я был очень маленьким, когда меня укусил оборотень. Мои родители перепробовали всё, но в те времена не было лекарства. То зелье, которое мне готовил профессор Снейп изобретено недавно. Оно делает меня безобидным. Я пью его в течение недели перед полнолунием, и, когда перевоплощаюсь, держу себя в руках… Я могу свернуться у себя в кабинете, не причиняя вреда другим, и жду, пока луна не идёт на убыль.

Но до того, как было открыто Аконитовое Зелье, раз в месяц я превращался в чудовище. Дорога в Хогвартс была для меня закрыта. Никто из родителей не захотел бы, чтобы их дети находились рядом со мной.

Но потом директором стал Дамблдор. Он проникся сочувствием и сказал, что если принять меры, нет причин, чтобы я не учился здесь… — Люпин вздохнул и взглянул на Гарри. — Пару месяцев назад я говорил тебе, что Дракучую Иву посадили в год моего поступления в Хогвартс. На самом деле её посадили из-за меня. Этот дом… — Люпин обвел комнату затравленным взглядом, — туннель, который к нему ведёт… Всё это было построено ради меня. Раз в месяц меня тайком отправляли сюда, чтобы я перевоплотился. А дерево посадили, чтобы никто не мог пробраться ко мне, пока я опасен.

Гарри не понимал, к чему ведет Люпин, но слушал очень внимательно. Единственным звуком, кроме голоса Люпина, был жалобный писк Коросты. — Мои перевоплощения в те дни были… очень тяжёлыми. Превращаться в волка чрезвычайно больно. Я был отрезан от людей, которых можно покусать, и поэтому кусал себя. Местные жители слышали мои стоны, и думали, что это злые духи. Дамблдор поддерживал эти сплетни… Даже сейчас, когда в доме уже годы стоит тишина, никто не смеет к нему подойти…

Но, несмотря на мои страдания, я был счастлив. У меня было три самых настоящих друга. Сириус Блэк… Питер Петтигрю… и, конечно, твой отец, Гарри… Джеймс Поттер.

Однако мои друзья не могли не заметить, что я раз в месяц куда-то пропадаю. Я придумывал разные истории. Я говорил, что моя мама больна, и я езжу к ней… Я боялся, что они отвернутся от меня, когда узнают кто я. Но они, как и ты, Гермиона, конечно узнали правду…

Однако они не бросили меня. Наоборот, они поступили так, что мои перевоплощения стали самыми счастливыми моментами моей жизни. Они стали анимагами.

— И мой папа тоже? — удивился Гарри.

— Конечно, — ответил Люпин. — Они потратили почти три года, чтобы изучить это искусство. К счастью, у них были отличные мозги и зверское упорство, потому что перевоплощение анимага может пойти неправильно… и это единственная причина, по которой министерство контролирует анимагов. Питеру было труднее, но Сириус и Джеймс помогали ему. Наконец, в пятом классе, их затея увенчалась успехом. Они могли по желанию превращаться в животных.

— Но как это помогло вам? — озадаченно спросила Гермиона.

— Они не могли быть рядом со мной в обличье людей, поэтому стали животными, — ответил Люпин. — Оборотень опасен только для человека. Каждый месяц они выбирались из замка под Плащом-Невидимкой Джеймса. Они перевоплощались… Питер, как самый маленький проползал под ветками Ивы, дотрагивался до сучка, и дерево замирало, а они бежали ко мне. Вместе с ними я был уже не так опасен. Моё тело оставалось волчьим, но мысли были уже почти человеческими.

— Закругляйся, Ремус, — прорычал Блэк, продолжая следить за Коростой с каким-то ужасно голодным выражением лица.

— Уже закругляюсь, Сириус… так вот, теперь, когда мы все могли превращаться в животных, для нас открывались новые возможности. Через некоторое время мы начали выбираться из Визжащей Хижины на ночные прогулки. Сириус и Джеймс превращались в крупных животных, чтобы, в случае чего, остановить волка. Думаю, никто из учеников, не знал о Хогсмиде и Хогвартсе больше, чем мы… Так что мы сделали Карту Мародёров и подписались своими кличками. Сириус — Мягколап. Питер — Червехвост. Джеймс — Сохатый.

— А кем…? — начал Гарри, но Гермиона перебила его.

— Это было очень опасно! Прогулки с оборотнем! А вдруг вы бы кого-нибудь укусили?

— Эта мысль до сих пор беспокоит меня, — тихо сказал Люпин. — Порой мы ходили по лезвию бритвы. После, мы смеялись над этим. Мы были молоды, безрассудны… и слишком самонадеянны.

Конечно, мне было стыдно перед Дамблдором, ведь мы предавали его доверие… он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы ни один директор, и не думал, что я решусь нарушить правила, которые он установил для общей безопасности. Он не знал, что из-за меня три ученика незаконно стали анимагами. Но я всегда забывал о своем стыде, когда мы планировали очередное приключение. И я не изменился… — лицо Люпина посуровело, а в голосе послышалось отвращение к самому себе. — Весь год я боролся с собой, думая, сказать или не сказать Дамблдору, что Сириус — анимаг. Но я не сделал этого. Почему? Потому что струсил. Потому что тем самым я бы признался, что подвёл его, что послужил причиной… а доверие Дамблдора значило для меня всё. В детстве он позволил мне получить образование, а теперь дал работу, когда никто не хотел брать меня, потому что я тот, кто я есть. Я убедил себя, что Сириус проник в школу, используя тёмную магию Волдеморта, а не из-за способностей анимага… Снейп был прав насчет меня.

— Снейп? — резко спросил Блэк, первый раз за это время отводя взгляд от Коросты, и глянул на Люпина. — Причём тут Снейп?

— Он здесь, Сириус, — пояснил Люпин. — Преподает Зельеварение, — он повернулся к Гарри, Рону и Гермионе. — Профессор Снейп учился вместе с нами. Он рьяно пытался помешать мне стать учителем Защиты от Тёмных Искусств. Он весь год убеждал Дамблдора, что мне нельзя доверять. У него были причины… понимаете, Сириус разыграл его так, что он чуть не погиб, и я был косвенно виноват…

Блэк усмехнулся.

— Это был ему урок, — хмыкнул он. — А то рыскал повсюду, пытался разведать наши секреты… надеялся, что нас исключат из школы…

— Северусу было очень интересно, куда я пропадал каждый месяц, — объяснил Люпин. — Мы были одноклассниками, и… эээ… недолюбливали друг друга. Особенно он ненавидел Джеймса. Наверное, завидовал его успехам в Квиддитче… один раз он увидел, как я иду в сторону Дракучей Ивы вместе с мадам Помфри. Сириус решил, что будет… ээ… забавно рассказать Снейпу секрет Ивы, чтобы он последовал за мной. Конечно, Снейп купился… если бы он дошёл до дома, то встретил бы настоящего взрослого оборотня… но твой отец, который слышал их разговор, помчался за Снейпом и с риском для жизни вытащил его обратно… Однако Снейп мельком видел меня. Дамблдор запретил ему кому-либо рассказывать об этом, но с тех пор он знал, кто я…

— Так вот почему Снейп вас ненавидит, — медленно сказал Гарри. — Он решил, что вы все вместе нарочно подстроили эту шутку?

— Угадал, — послышался насмешливый голос из-за спины Люпина.

Северус Снейп снимал Плащ-Невидимку, держа Люпина под прицелом волшебной палочки.

Unless otherwise stated, the content of this page is licensed under Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 License