Книгв 4. Глава 13. Хмури-«Дикий Глаз»

К утру буря улеглась, но потолок в Большом зале всё ещё выглядел довольно хмуро. Свинцовые облака медленно проплывали над головами Гарри, Рона и Гермионы, внимательно изучавшими за завтраком свои новые расписания. Неподалёку Фред, Джордж и Ли Джордан обсуждали волшебные способы взросления и проникновения в список кандидатов Турнира Трёх Волшебников.

— Сегодня — ничего. Всё утро — на улице, — говорил Рон, проводя пальцем по расписанию понедельника, — Гербология с Хаффлпаффцами и Уход за Волшебными Существами … чёрт, опять со слизеринцами…

— После обеда — двойное Прорицание! — простонал Гарри, рассматривая своё расписание. Прорицание было его самым ненавистным предметом, конечно, не считая Зельеварения. Профессор Трелони периодически пророчила Гарри гибель, что чрезвычайно действовало ему на нервы.

— Я бросила Прорицание. И тебе советую, — радостно сообщила Гермиона, намазывая маслом гренку, — тогда ты сможешь записаться на что-нибудь более полезное, например, на Арифмантику.

— А ты, я вижу, закончила голодовку, — заметил Рон, следя, как она намазывает сверху толстый слой варенья.

— Я решила, что это не самый лучший способ борьбы за права домовых, — заносчиво отозвалась Гермиона.

— И, кроме того, ты проголодалась… — ухмыльнулся Рон.

В этот момент раздался громкий шелест, и в окна влетела сотня сов, несущих утреннюю почту. Гарри взглянул вверх, но среди коричнево-серой массы не увидел белого пятна. Совы кружили над столами в поисках своих адресатов. Большая неясыть отыскала Невилла Лонгботтома и бросила ему на колени пакет — Невилл всегда забывал что-нибудь дома. По другую сторону столовой филин Драко Малфоя сидел у него на плече, нагруженный обычным запасом конфет и печенья, присланных из дома. Пытаясь подавить поднимающееся в груди чувство разочарования, Гарри снова принялся за кашу. А вдруг что-то случилось с Хедвигой, и Сириус не получил его письма?

Он никак не мог избавиться от этих мрачных мыслей всю дорогу в теплицу номер три, куда они шли по промокшим овощным грядкам. В теплице от дурных мыслей его отвлекла профессор Спраут, которая продемонстрировала классу самые уродливые растения, которые он когда-либо видел. Они совсем не были похожи на растения, а скорее на огромных, жирных, чёрных слизняков, торчащих из земли. Все они слегка извивались, и на каждом красовалось несколько крупных блестящих похожих на опухоли наростов, наполненных жидкостью.

— Буботубы, — живо объяснила им профессор Спраут. — Их нужно выжать и собрать гной…

— Собрать что? — с отвращением переспросил Шеймус Финниган.
— Гной, Финниган, гной, — повторила профессор Спраут, — и этот гной — чрезвычайно ценный, так что не пролейте ни капли. Вы будете собирать его в эти бутылки. Наденьте перчатки из драконьей кожи. Концентрированный буботубный гной может плохо подействовать на голую кожу.
Выжимать буботубы было противно, но, в то же время, это занятие приносило какое-то необъяснимое удовлетворение. Когда опухоль лопалась, из неё обильно вытекала густая желтовато-зелёная жидкость, от которой разило бензином. Они собирали её в бутылки, согласно инструкциям профессора Спраут и к концу урока собрали пару литров.
— Вот радость-то для мадам Помфри! — воскликнула профессор Спраут, закупоривая пробкой последнюю бутылку. — Прекраснейшее средство против плохо поддающихся лечению прыщей, этот буботубный гной! Облегчит страдания студентов, которые прибегают к отчаянным мерам, чтобы избавиться от упрямых прыщей!
— Вроде бедной Элоизы Миджен, — приглушённым голосом сказала Ханна Эббот из Хаффлпаффа, — свои она пыталась проклясть.
— Глупышка, — вздохнула профессор Спраут. — К счастью мадам Помфри удалось поставить ей нос на место!
Оглушительный звон колокола понёсся из замка по мокрым газонам, оповещая об окончании урока. Класс разделился на две части: Хаффлпаффцы поспешили вверх по каменной лестнице на Трансфигурацию, а Гриффиндорцы направились в противоположном направлении, вниз по склону к хижине Хагрида на опушке Запретного леса.
Хагрид стоял на пороге своей лачуги, держа за ошейник огромного волкодава Клыка. У его ног покоилось несколько открытых деревянных контейнеров. Клык скулил и рвался у него из рук, сгорая желанием поближе ознакомиться с их содержимым. Из контейнеров доносился чудной трескучий звук, время от времени прерываемый чем-то, очень напоминающим взрывы.
— Доброе утро! — поздоровался с классом Хагрид, одаривая Гарри, Рона и Гермиону светлой улыбкой. — Будем ждать слизеринцев. Не хочется лишать их такого удовольствия! Тут у меня Взрывохвостые Крутоны!
— Чего? — сказал Рон.
Хагрид ткнул пальцем в один из контейнеров.
— Мерзость какая! — пропищала Лаванда Браун, отшатнувшись.
Гарри был полностью согласен с Лавандой: мерзости хуже Взрывохвостых Крутонов нельзя было описать. Они напоминали деформированных омаров без панциря. Это были мерзкого розоватого оттенка, покрытые слизью существа безо всяких признаков головы, из которых во все стороны торчали многочисленные щупальца. В каждом контейнере их было примерно по сотне. Они были не больше шести дюймов1 в длину, воняли тухлой рыбой и ползали друг по другу, слепо ударяясь в стенки. Время от времени они выпускали искры, и с шипящим звуком пролетали на пару дюймов вперед.
— Только что вылупились! — похвастался Хагрид, — так что вы их с детства растить будите! Мы сделаем из этого неплохой проектик.
— А кто сказал, что мы хотим их растить? — раздался за их спинами холодный голос Драко Малфоя. Крэбб и Гойл угодливо захихикали — слизеринцы прибыли.
Хагрида озадачил этот вопрос.
— То есть, какая от них польза? Для чего они? Что они делают? — пояснил Малфой.
Хагрид приоткрыл рот. Было очевидно, что вопрос Малфоя озадачил его, и он лихорадочно пытается найти на него ответ. Несколько секунд царила полная тишина, но потом он резко сказал: — А это мы будем проходить на следующем уроке. А кормить их надо сейчас. Вот мы и попробуем скормить им пару разных штуковин. Никогда не держал их раньше, не знаю чем их кормить… что они любят… Тут у меня муравьиные яйца и лягушачья печень и чуток травяной змеятины. Ну, попробуйте, что они схватят.
— Господи! Сначала гной, а теперь это! — вздохнул Шеймус.
Исключительно из чувства глубокой симпатии к Хагриду, Гарри, Рон и Гермиона, пересилив отвращение, поднимали расплющенные кусочки лягушачьей печёнки и предлагали их Взрывохвостым Крутонам, пытаясь соблазнить их этим угощением. Гарри сильно подозревал, что вся эта процедура была совершенно бессмысленной, так как у Крутонов, казалось, не было ничего, даже отдалённо напоминающего рот.
— Ой! — закричал Дин Томас, минут через десять после начала кормления. — Он меня достал!
Хагрид с испуганным лицом побежал к Дину.
— У него взорвался хвост! — со злостью сказал Дин, демонстрируя Хагриду ожог на руке.
— Иногда бывает, — кивнул Хагрид, — когда они стреляют огнём.
— Мерзость! — опять сказала Лаванда Браун. — Пакость! Хагрид, а что это за острая штука из него торчит?
— А-а, у некоторых есть жала, — радостно сообщил Хагрид (Лаванда быстро отдёрнула руку от контейнера), — я так полагаю, что у самцов… У самок на пузе что-то вроде присоски. Пьют кровь, я так считаю.
— Н-да, мне теперь совершенно ясно, для чего мы их выращиваем! — иронически заметил Драко Малфой. — Кому не захочется держать в доме животное, которое может обжечь, ужалить и укусить, и всё разом?
— То, что они не обладают привлекательной наружностью, не значит, что они — бесполезны, — отрезала Гермиона, — драконья кровь чрезвычайно полезная, но кто захочет держать в доме дракона?
Гарри и Рон ухмыльнулись. Они украдкой взглянули на Хагрида и увидели, что за его густой бородой тоже скрывается улыбка. Хагрид до смерти хотел бы держать в доме дракона. И Гарри, Рон и Гермиона об этом прекрасно знали. Во время их первого года учёбы в Хогвартсе Хагрид пытался завести дракончика — злобного Норвежского Гребнеспина по имени Норберт. Хагрид просто обожал чудовищные создания, и чем свирепее, тем лучше.
— По крайней мере, эти Крутоны — маленькие, — вздохнул Рон по дороге на обед назад в замок.
— Сейчас-то да, — раздражённо отозвалась Гермиона, — но когда Хагрид выяснит, чем они питаются, они вырастут, я подозреваю, длиной в шесть футов!
— Но ведь это не имеет никакого значения, если с их помощью можно будет лечить морскую болезнь, или ещё что-нибудь в этом роде…? — лукаво заметил Рон.
— Ты прекрасно знаешь, что я это сказала исключительно, чтобы заткнуть Малфою рот, — сказала Гермиона, — но, знаешь что? Я считаю, что в этом случае он был прав. Лучше всего бы было уничтожить паразитов, до того, как они попытаются напасть на нас!
Они прибыли в столовую и уселись за стол Гриффиндора. На обед подали бараньи отбивные с картофелем. Гермиона начала заглатывать свою порцию с такой скоростью, что Гарри и Рон с удивлением на неё уставились.
— А-а… это твоя новая позиция за права домовых? — поинтересовался Рон, — Я думаю, ты добьешься того, что тебя стошнит!
— Нет, — с достоинством ответила Гермиона, насколько позволял ей рот, набитый капустой, — просто я спешу в библиотеку.
— В библиотеку?! — Рон не поверил своим ушам, — Гермиона! Сегодня — первый день учёбы! Нам даже ещё не задали домашнего задания!
Гермиона пожала плечами и продолжала заглатывать пищу с такой скоростью, как будто она не ела, по меньшей мере, целую неделю. Покончив с едой, она вскочила на ноги и, выпалив: — Увидимся за ужином, — на полной скорости вылетела из столовой.
Зазвонил звонок, оповещающий о начале второй половины занятий, и Гарри с Роном направились в Северную Башню, где над узкой винтовой лестницей стояла серебряная лесенка, которая вела к круглому люку в потолке, служащим входом в комнату, где жила профессор Трелони.
Как только они пролезли через люк, в нос им ударил знакомый сладковатый аромат, исходящий от огня в камине. Шторы были задвинуты, как обычно, и круглая комната была залита тусклым красноватым светом многочисленных светильников, покрытых шарфами и шалями. Гарри и Рон прошли мимо обитых ситцем кресел и пуфиков, беспорядочно наставленных в комнате, и уселись за небольшой круглый столик.
— Добрый день… — произнёс глухой голос профессора Трелони прямо над ухом у Гарри, заставив его подпрыгнуть от неожиданности.
Профессор Трелони, тоненькая, как тростинка, женщина в огромных очках, делавшими её глаза непропорционально большими для её маленького лица, взирала на Гарри с глубокой печалью, которая неизменно наплывала на неё, когда она его видела. Огонь отражался в многочисленных бусах, цепочках и браслетах, которые, как обычно, украшали её персону.
— Ты чем-то озабочен, дорогой мой, — трагическим тоном обратилась она к Гарри. — Моё Внутреннее Око взирает прямо сквозь твою телесную оболочку, оно проникает через твоё бесстрастное лицо прямо в волнующуюся душу в твоей груди. И с глубоким сожалением я должна сообщить тебе, что ты тревожишься не без основания! Я вижу, что тебя ждут трудности, увы… да-да… Я опасаюсь, что то, чего ты страшишься, свершится… и, вероятно, скорее, чем ты предполагаешь…
Она говорила всё тише и тише, и последние слова произнесла уже шепотом. Рон закатил глаза, а Гарри продолжал сидеть с каменным лицом. Профессор Трелони проплыла мимо них и уселась в глубокое, украшенное крыльями кресло у камина, спиной к огню и лицом к классу. Лаванда Браун и Парвати Патил, которые обожали профессора Трелони, сидели на пуфиках прямо у её ног.
— Дорогие мои, настал час проконсультироваться со звёздами, — сказала она. — Движение планет и таинственные предзнаменования являются только тем, кто в состоянии достигнуть понимания шагов небесной пляски. Человеческую судьбу можно разгадать по лучам, исходящим от планет, которые сплетаются…
Но Гарри уже не слушал. Ароматный огонь всегда навевал на него дремоту и вводил его в состояние отупения, а бубнящие поучения профессора Трелони о предсказании будущего никогда, мягко говоря, не завораживали его. Но мысль о том, что она только что предсказала ему, не оставляли его в покое: — Я опасаюсь, что то, чего ты страшишься, свершится…
«Но Гермиона оказалась права, — раздражённо подумал он, — профессор Трелони и вправду старая мошенница», — он ничего не страшился в тот самый момент, совсем ничего… ну, если только не считать того, что он волновался за Сириуса, не поймали ли его… но что могла знать об этом профессор Трелони? Он давно уже пришёл к выводу, что её предсказания были не чем иным, как удачными догадками, поведанными зловещим тоном.
Не считая, конечно, того единственного предсказания в конце прошлого года, когда она предвещала, что Волдеморт опять воспрянет… Даже сам Дамблдор согласился, что она была в самом настоящем трансе, когда Гарри описал ему её состояние…
— Гарри! — прошептал Рон.
— Что?
Гарри обернулся. Весь класс уставился на него. Он выпрямился. Кажется, он начал засыпать, разомлев и погрузившись в свои мысли.
— Я говорила, мой дорогой, что ты, определённо, родился под пагубным влиянием Сатурна, — проговорила профессор Трелони с оттенком негодования в голосе. Она была явно возмущена тем, что он не внимает каждому её слову.
— Простите, рождён под чем? — переспросил Гарри.
— Под Сатурном, дорогой мой, под планетой Сатурн! — пояснила профессор Трелони, раздражённая тем, что это известие не произвело на него никакого эффекта. — Я говорила, что в час твоего появления на свет Сатурн, совершенно очевидно, находился в позиции силы… Твои чёрные волосы… твой небольшой рост… трагические события твоей жизни в таком нежном возрасте… Скажи, ведь ты родился посреди зимы?
— Нет, — ответил Гарри, — я родился в июле.
Рон не смог удержаться от смеха, но вовремя спохватился и притворился, что закашлялся.
Полчаса спустя они оба трудились над сложной круговой диаграммой, в которую им нужно было отметить положение планет в момент их рождения. Это было трудоёмкой работой, для которой им постоянно нужно было заглядывать в графики и высчитывать углы.
— У меня каким-то образом выходят два Нептуна, — нахмурившись заметил Гарри, некоторое время поработав над таблицей, — такого быть не может, а?
— А-а-а… Гарри, — ответил Рон, подражая мистическому пришёптыванию профессора Трелони, — появление в небе сразу двух Нептунов является знаком того, что родился коротышка в очках…
Шеймус и Дин, которые трудились над своими картами рядом с ними, громко захихикали, но их смех заглушил восторженный визг Лаванды Браун: — Профессор! Только взгляните! У меня вышла неаспектированная планета! О-о-о! Что это за планета, профессор?
— Это — Уран, дорогая моя, — сообщила профессор Трелони, глядя ей через плечо.
— Лаванда, а можно мне тоже взглянуть на Уран? — поинтересовался Рон.
К несчастью его услышала профессор Трелони и вероятно именно поэтому, она решила побольше задать им на дом.
— Вы должны будете детально проанализировать, какой эффект произведёт на вас движение планет в грядущем месяце, используя свою персональную диаграмму, — сказала она таким резким голосом, что больше напоминала профессора МакГонагалл, чем воздушно-волшебную саму себя, — и не позже, чем к понедельнику. И никаких отговорок!
— Жалкая, дряхлая летучая мышь! — с горечью проговорил Рон, спускаясь вниз по лестнице и направляясь в Большой зал на ужин в толпе учеников. — Все выходные придётся над этой чушью трудиться, это уж точно!
— Много задали? — задушевно спросила Гермиона, поравнявшись с ними. — А профессор Вектор ничего нам не задала…
— Молодец, профессор Вектор, — угрюмо сказал Рон.
Они вошли в вестибюль, где уже стояла очередь на ужин. Они встали в конец очереди, когда за их спинами кто-то прокричал:
— Уизли, эй, Уизли!
Гарри, Рон и Гермиона обернулись. За ними стояли Малфой, Крэбб и Гойл, явно жутко чем-то довольные.
— Что? — резко ответил Рон.
— Твоего папашу опять пропечатали, Уизли! — радостно сообщил Малфой, махая перед его носом свежим выпуском «Ежедневного Пророка». Он специально повысил голос, чтобы весь зал его услышал: — На-ка, послушай!

«ДАЛЬНЕЙШИЕ ОПЛОШНОСТИ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ.
Похоже, что проблемам Министерства Магии ещё не пришёл конец, пишет наш специальный корреспондент Рита Скитер. Ещё не остыв от критики за неудачу, постигшую министерство в организации Чемпионата Мира по Квиддичу, и, всё ещё, будучи не в состоянии объяснить исчезновение одной из работающих там колдуний, министерству пришлось вчера краснеть за проделки Арнольда Уизли из Отдела по борьбе со злоупотреблениями вещами магглов».

Малфой поднял глаза:

— Смотри-ка, они даже имя его перепутали, Уизли. Как будто он совершенное ничтожество, а? — радостно вопил он.
Теперь уже все в вестибюле внимательно его слушали. Малфой театрально расправил газету и продолжал:

«Арнольд Уизли, которому два года назад предъявили обвинение в незаконном владении летающей машиной, вчера принимал участие в потасовке с группой маггловских служителей закона (полицейских) по поводу нескольких воинственно настроенных мусорных ящиков. Очевидно, мистер Уизли прибыл оказать помощь Хмури-«Дикому глазу», бывшему Аврору, который вышел на пенсию после многих лет работы в министерстве, когда он уже был не в состоянии понять разницу между рукопожатием и покушением на собственную жизнь. Неудивительно, что по прибытию в тщательно охраняемый дом мистера «Дикого глаза», мистер Уизли обнаружил, что «Дикий глаз», как обычно, поднял ложную тревогу. Мистеру Уизли пришлось модифицировать память ряда свидетелей, прежде чем ускользнуть от полиции. Мистер Уизли отказался дать объяснения газете «Ежедневный Пророк» о причинах вовлечения министерства в такое недостойное и потенциально щекотливое происшествие»

— И фотографию напечатали, Уизли! — злорадствовал Малфой, переворачивая газету и поднимая её над головой. — Фотография твоих родителей рядом с вашим домом, если его вообще можно назвать домом! Твоей матери не мешало бы немного похудеть, ты не думаешь?
Рона трясло от ярости. Все вокруг не сводили с него глаз.
— Заткнись, Малфой, — сказал Гарри, — пошли отсюда, Рон.
— Ах да, ты же гостил у них этим летом, Поттер, — презрительно усмехнулся Малфой. — Так, скажи мне, его мать и вправду такая жирная, или только на фотографиях?
— А твоя мать, Малфой, — сказал Гарри, присоединяясь к Гермионе, которая схватила Рона за мантию, чтобы удержать его от атаки на Малфоя, — у неё такое выражение лица, как будто ей под нос подсунули кучу навоза. Так скажи мне, у неё всегда такое выражение, или только когда она на тебя смотрит?
Бледное лицо Малфоя порозовело.
— Не смей оскорблять мою мать, Поттер!
— Тогда заткни свою пасть! — отрезал Гарри и отвернулся.
БУМ!
Кто-то вскрикнул. Гарри почувствовал, как что-то белое и горячее задело его щеку. Он сунул руку в карман и схватил волшебную палочку, но не успел её вытащить, как раздался второй громкий удар и рёв незнакомого голоса, прогремел по всему вестибюлю:
— НЕ СМЕЙ, ПАРЕНЬ!
Гарри круто обернулся. По мраморной лестнице поспешно хромал вниз профессор Хмури. В руках он держал волшебную палочку и направлял её на белоснежного хорька, который, дрожа, свернулся в клубок на том самом месте, где до этого стоял Малфой.
Наступила мёртвая тишина. Все, кроме Хмури, застыли на месте, а Хмури повернулся к Гарри. Его нормальный глаз глядел прямо на Гарри, а второй, волшебный развернулся и смотрел вовнутрь головы Хмури.
— Он задел тебя? — прорычал Хмури. Его голос звучал низко и грозно.
— Нет, — ответил Гарри, — не попал.
— НЕ ТРОГАЙ! — закричал Хмури.
— Не трогай — чего? — озадаченно спросил Гарри.
— Это я ему! — прорычал Хмури, тыкая пальцем в Крэбба, который собирался поднять с земли белого хорька, но застыл на месте от этого крика. Видимо, волшебный глаз Хмури обладал возможностью видеть изнутри его головы.
Хмури захромал к Крэббу, Гойлу и белому хорьку, который испуганно пискнул и помчался вниз в подземелье.
— Ну, уж нет! — прогремел Хмури, направляя свою волшебную палочку на хорька, который от этого взлетел в воздух футов на десять2, с силой шлёпнулся назад на пол и снова взлетел.
— Мне крайне несимпатичны люди, которые нападают на противника, когда тот поворачивается к ним спиной, — рычал Хмури хорьку, который подлетал всё выше и выше, визжа от боли, — ты — вонючее, трусливое, подлое существо!
Хорёк летал вверх и вниз, беспомощно размахивая лапами и хвостом.
— Чтобы — больше — никогда — этого — не — делал! — проговорил Хмури, произнося каждое слово в такт взлёту и падению хорька.
— Профессор Хмури! — испуганно окрикнул его кто-то.
Профессор МакГонагалл, нагруженная стопкой книг, с выражением ужаса на лице быстро спускалась по мраморной лестнице.
— Здравствуйте, профессор МакГонагалл, — хладнокровно сказал Хмури, подбрасывая хорька ещё выше.
— Что… что вы делаете? — спросила профессор МакГонагалл, не спуская глаз с летающего вниз и вверх хорька.
— Преподаю урок, — ответил Хмури.
— Вы преподаёте? Хмури, это — ученик? — пронзительно вскрикнула профессор МакГонагалл, роняя книги на пол.
— Вы угадали, — подтвердил Хмури.
— Остановитесь! — истошно закричала профессор МакГонагалл и побежала вниз по ступенькам. Она вытащила свою волшебную палочку, раздался громкий треск и через минуту на полу лежал Драко Малфой. Его светлые волосы были спутаны и беспорядочно свисали на сильно порозовевшее лицо. Он поднялся на ноги и поморщился.
— Хмури! Мы никогда не перевоплощаем учеников в качестве наказания! — сказала профессор МакГонагалл. — Я не сомневалась, что профессор Дамблдор вам это разъяснил!
— Да, кажется, он что-то об этом говорил… — сказал Хмури, беззаботно почёсывая подбородок, — но мне казалось, что здоровый, крепкий шок…
— Мы оставляем учеников после уроков, Хмури. Или сообщаем Главе их Дома!
— Ну, что ж, я так и сделаю, — отрезал Хмури, с неприязнью взглянув на Малфоя.
Малфой, бледные глаза которого были влажными от боли и унижения, злобно посмотрел на Хмури и что-то пробормотал сквозь зубы. Слова «мой отец» были единственными внятными словами из его речи.
— Да что ты? — тихо проговорил Хмури, прихрамывая придвигаясь к Малфою. Стук его деревянной ноги отдавался во всех концах вестибюля. — Я когда-то хорошо был знаком с твоим отцом, парень… Ты передай ему, что Хмури приглядывает за его сыном… так и передай ему от меня… Так, глава твоего Дома — это Снейп, да?
— Да, — раздражённо ответил Малфой.
— Что ж, ещё один старый приятель, — прорычал Хмури, — давно хотел поболтать со стариком Снейпом… Ну, пошли.
И, крепко держа Малфоя за локоть, он повёл его в подземелье.
Профессор МакГонагалл проводила их тревожным взглядом и взмахнула волшебной палочкой в направлении своих книг. Книги поднялись в воздух, собрались в стопку и вернулись прямо к ней в руки.
— Ничего не говорите! — сказал Рон Гарри и Гермионе, когда они уселись за стол Гриффиндорцев. Вокруг жужжал рой голосов, обсуждающих происшествие в вестибюле.
— Почему? — удивилась Гермиона.
— Потому что я навсегда хочу запечатлеть этот момент в своей памяти, — сказал Рон, закрыв глаза, — Драко Малфой — удивительный летающий хорёк…
Гарри и Гермиона расхохотались, и Гермиона положила мясное жаркое им на тарелки.
— Но он мог, и в самом деле, причинить Малфою вред, — заметила она, — хорошо, что профессор МакГонагалл вмешалась!
— Гермиона! — сердито прокричал Рон, резко открывая глаза, — ты портишь лучшие минуты моей жизни!
Гермиона пробормотала что-то невразумительное и опять со страшной скоростью принялась за еду.
— Ты никак опять собираешься в библиотеку? — с любопытством сказал Гарри.
— Да, мне нужно, — твёрдо сказала Гермиона, — страшно много работы.
— Но, ты же сказала нам, что профессор Вектор…
— Это — не домашнее задание, — ответила она. За пять минут она доела остатки своего ужина и убежала. Как только она ушла, на её место сел Фред Уизли.
— Этот Хмури, — сказал Фред, — крутой мужик!
— Круче не бывает! — отозвался сидящий напротив него Джордж.
— Самый крутой из всех крутых! — согласился лучший друг близнецов Ли Джордан, присаживаясь рядом с Джорджем, — у нас был сегодня его первый урок, — пояснил он Гарри и Рону.
— Ну и как? — живо спросил Гарри.
Фред, Джордж и Ли обменялись многозначительными взглядами.
— В жизни не было такого урока! — сказал Фред.
— Он ЗНАЕТ! — продолжал Ли.
— Что знает? — спросил Рон, наклонившись вперёд.
— Он знает, каково это на самом деле - пойти и делать это! — восторженно ответил Джордж.
— Делать что? — переспросил Гарри.
— Бороться с тёмными искусствами, — сказал Фред.
— Он такое видел! — сказал Джордж.
— Просто вообще! — сказал Ли.
Рон порылся в портфеле и вытянул своё расписание.
— У нас он только в четверг! — разочарованно протянул он.


Unless otherwise stated, the content of this page is licensed under Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 License