Проснувшись наутро в воскресенье, Гарри не сразу сообразил, отчего он так обеспокоен и подавлен. Но тут воспоминания о вчерашнем вечере окатили его словно холодный душ. Он рванул занавеску полога с одной мыслью: поговорить с Роном, заставить его поверить… только Рона не оказалось на месте; пустая кровать свидетельствовала о том, что он ушёл завтракать.
Гарри оделся и спустился по винтовой лестнице в гостиную. Уже позавтракавшие Гриффиндорцы при виде его снова разразились аплодисментами. Мысль о путешествии в Большой зал, где остальные соученики по Гриффиндору, несомненно, начнут его чествовать, как какого-нибудь героя, совсем не грела; но единственной альтернативой было остаться здесь, без всякой надежды спастись от братьев Криви, которые уже отчаянно размахивали руками, приглашая его присоединиться к ним. Он решительно зашагал к портретному ходу, отодвинул картину, выкарабкался в коридор — и оказался лицом к лицу с Гермионой.
— Привет, — сказала она, протягивая ему горку гренок на салфетке. — Это тебе. Хочешь прогуляться?
— Конечно, — с благодарностью отозвался он.
Они спустились вниз, быстро пересекли вестибюль, не глядя в сторону Большого зала, и скоро уже шагали через газон к озеру, где у причала стоял Дурмштрангский корабль, отражаясь в воде чёрным силуэтом. Утро было пронизывающе-холодным, и они прогуливались, жуя гренки, пока Гарри рассказывал Гермионе обо всём, что произошло с тех пор, как он ушёл из-за Гриффиндорского стола прошлым вечером. К его великому облегчению, Гермиона ни на минуту не усомнилась в его словах.
— Ну конечно я сразу поняла, что ты не бросал своего имени в Кубок, — сказала она, когда он закончил рассказывать о сцене в комнате. — Достаточно было на тебя посмотреть, когда Дамблдор прочитал записку! Вопрос только в том, КТО это сделал. Потому что Хмури прав, Гарри… Не думаю, чтобы кто-то из учеников смог… Никогда бы они не справились с Кубком, или с дамблдоровским…
— Ты видела Рона? — перебил Гарри.
Гермиона замялась.
— Гм… да… за завтраком, — сказала она.
— Он всё ещё думает, что я сам всё это устроил?
— Ну-у-у… нет, не думаю… главное не это…
— То есть, что значит, главное не это?
— Да ну Гарри, неужели сам не видишь? — с отчаянием спросила она. — Он же завидует!
— Завидует? — Гарри не мог поверить собственным ушам. — Чему? Он что, хочет сам стать посмешищем для всей школы?
— Послушай, — терпеливо объясняла Гермиона, — ты же и сам знаешь, все всегда смотрят только на тебя. Я знаю, ты тут не виноват, — торопливо добавила она, видя, как Гарри открывает рот для яростной отповеди, — ты на это не напрашиваешься… но — ну ты ведь знаешь, Рону приходится соревноваться со всеми своими братьями, а ты, его лучший друг — знаменитость, и как кто вас увидит, сразу на него уже не обращает внимания, и он это терпит, и никогда ни слова, вот, я думаю, тут уже и он не выдержал…
— Класс, — с горечью резюмировал Гарри, — просто класс. Передай ему, я готов с ним поменяться хоть сейчас. Скажи ему, я ещё и спасибо скажу… а то все только и делают, что пялятся на мой лоб, где я ни покажусь…
— Ничего я ему говорить не буду, — отрезала Гермиона. — Сам скажи, иначе не получится.
— Я за ним не собираюсь бегать и воспитывать! — выкрикнул Гарри так громко, что спугнул нескольких сов с ближайшего дерева. — Может, он поверит, что мне от этого никакой радости нет, когда я себе шею сломаю или…
— Не смешно, — тихо сказала Гермиона. — Совсем не смешно! — Она была взволнована, как никогда. — Гарри, я тут подумала — ты ведь понимаешь, что теперь надо делать? Прямо сейчас, как только мы вернёмся в замок?
— Да, ещё бы — дать Рону хорошенько по…
— Напиши Сириусу. Ты должен дать ему знать. Он просил тебя держать его в курсе всего, что делается в Хогвартсе… можно даже подумать, он о чём-то таком заранее догадывался. У меня тут с собой немного пергамента, и перо…
— Брось, — Гарри тревожно оглянулся, проверяя, не подслушивает ли кто, но всё было пусто и тихо. — Он примчался из-за границы только от того, что у меня шрам заныл. Представляешь, что будет, если он узнает, что кто-то меня вынудил участвовать в турнире — да он, наверно, вломится прямиком в замок…
— Он бы хотел, чтобы ты ему рассказал, — строго сказала Гермиона. — И он всё равно узнает…
— Как?
— Гарри, об этом молчать не будут, — очень серьеёно ответила она. — Турнир — это же событие, и ты тоже. Я бы очень удивилась, если «Ежедневный пророк» уже чего-то не тиснул про тебя по этому поводу… о тебе уже и так написано в половине книг про Сам-Знаешь-Кого… И я-то уж знаю, что Сириусу было бы приятнее первому узнать от тебя…
— Ну ладно, ладно, напишу, — Гарри бросил в озеро последний остававшийся у него кусочек гренки. Они оба стояли и смотрели, как тот сначала поплыл по воде, а через мгновение был ухвачен большим щупальцем, высунувшимся из глубины. Потом оно исчезло, а они вернулись в замок.
— Чью сову послать? — спросил Гарри, карабкаясь по ступенькам. — Он сказал, чтобы я больше не отправлял Хедвигу.
— Попроси Рона…
— Ни о чём я Рона просить не буду, — резко ответил Гарри.
— Ну, возьми какого-нибудь из школьных филинов, это всем разрешается, — предложила Гермиона.
Они отправились в Совятню. Гермиона дала Гарри кусочек пергамента, перо, и бутыль чернил, потом зашагала вдоль длинного ряда насестов, рассматривая сидящих там сов, пока Гарри сидел и писал письмо.
«Дорогой Сириус,
Ты сказал, чтобы я держал тебя в курсе хогвартских происшествий, так вот — не знаю, слышал ли ты уже, но в этом году проводится Турнир Трёх Волшебников, и в субботу вечером меня избрали четвёртым Чемпионом. Кто положил записку с моим именем в Кубок Огня, сказать не могу, потому что я тут ни при чем. Другой Чемпион от Хогвартса — Седрик Диггори, из Хаффлпаффа»
Он остановился и задумался. Ему вдруг захотелось что-нибудь рассказать о том, как тяжела тревога, которая, кажется, навсегда поселилась у него в сердце со вчерашнего вечера, но он не мог придумать, как бы это выразить, поэтому он просто обмакнул перо в чернильницу и закончил:
«Надеюсь, что ты в порядке, и Конклюв тоже.
Гарри»
— Готово, — сказал он Гермионе, поднимаясь на ноги и отряхивая с формы солому. Хедвига немедленно опустилась ему на плечо, хлопая крыльями, и подставила лапу.
— Нет, тебя послать не могу, — Гарри оглядел школьных сов. — Придётся отправить кого-нибудь из них…
Хедвига ухнула, как громом громыхнула, и сорвалась с места так резко, что поцарапала ему плечо. Пока Гарри привязывал письмо к ноге большого амбарного филина, она сидела к нему спиной. Когда филин улетел, Гарри потянулся погладить её, но Хедвига свирепо щёлкнула клювом и взмыла к балкам крыши, прочь от него.
— Сначала Рон, теперь ты, — рассердился Гарри. — Я не виноват.
Если Гарри надеялся, что со временем всё уляжется, и все привыкнут к его роли Чемпиона, то на следующий же день понял, что напрасно обольщался. Когда снова начались уроки, он уже не мог прятаться от всей школы — и было яснее ясного, что, как и Гриффиндорцы, все остальные тоже думали, что он всё подстроил сам. Но, в отличие от Гриффиндорцев, были не склонны ликовать по этому поводу.
Хаффлпаффцы, у которых всегда были отличные отношения с Гриффиндорцами, стали держаться исключительно холодно и отчуждённо. Чтобы это понять, хватило одного урока Гербологии. Не оставалось никаких сомнений, что Хаффлпафф винит Гарри в покушении на славу своего Чемпиона — а ведь Седрик был как раз одним из тех немногих, от кого им хоть сколько-нибудь этой самой славы перепало: это же он как-то раз победил Гриффиндор в матче по Квиддичу. Эрни Макмиллан и Джастин Финч-Флетчли, с которыми Гарри обычно приятельствовал, не разговаривали с ним даже когда им пришлось вместе пересаживать Ловкие луковицы — но рассмеялись довольно ядовито, когда одна луковица вырвалась у него из руки и крепко съездила по лицу. Рон тоже не разговаривал с Гарри. Гермиона сидела между ними, всеми силами поддерживая не клеящуюся беседу, но хотя ей оба отвечали как ни в чем не бывало, друг на друга смотреть они упорно отказывались. Даже профессор Спраут, казалось Гарри, стала суше с ним — и немудрено: она ведь была главой Хаффлпаффа.
Во всякой другой ситуации он бы теперь только и ждал, как бы встретиться с Хагридом, но Уход за Волшебными Существами означал одновременную встречу со Слизеринцами — впервые после того, как он стал Чемпионом.
Как и следовало ожидать, Малфой явился к хижине Хагрида со знакомым выражением на лице, а именно, в полной ехидной готовности.
— А вот и Чемпион, парни, поглядите, — обратился он к Гойлу и Крэббу, едва подойдя на достаточное расстояние, чтобы Гарри мог его услышать. — Захватили книжки для сбора автографов? Пользуйтесь случаем, а то я думаю, он долго не протянет… половина из Чемпионов на Турнире Трёх Волшебников не выжила… Как ты думаешь Поттер, на сколько тебя хватит? Пари держу, минут на десять с начала первого задания.
Крэбб и Гойл подхалимски заржали, но тут Малфою пришлось заткнуться, потому что из-за хижины возник Хагрид, балансируя пирамидой из ящиков, в каждом из которых сидело по весьма увесистому Взрывохвостому Крутону. К ужасу всего класса, Хагрид немедленно объяснил, что Крутоны занимались взаимоистреблением по причине переизбытка неизрасходованной энергии, и для её разрядки каждый ученик должен посадить на поводок по Крутону и отправиться на прогулку. Единственной хорошей стороной в этой идее было то, что она заставила Малфоя совершенно забыть о Гарри.
— На прогулку с этой тварью? — с отвращением переспросил он, уставившись в один из ящиков. — И куда же нам цеплять поводок? За жало, за взрывное сопло, или, может быть, за присоску?
— Посерёдке, — продемонстрировал Хагрид. — Гм… вам, может, того, стоит надеть рукавицы из драконьей кожи, ну, вроде лишней предосторожности. Гарри — двигай сюда, помоги мне вот с этим, здоровым…
Однако это оказалось только поводом, чтобы поговорить с Гарри подальше от остальных.
Хагрид подождал, пока все разошлись со своими Крутонами, потом повернулся к Гарри и очень серьёзно произнёс: — Значит, состязаешься, Гарри. В турнире. Школьный Чемпион.
— Один из Чемпионов, — поправил Гарри.
В чёрных, как жуки, глазах Хагрида под буйно-густыми бровями, светилось сильное беспокойство. — Ни в зуб ногой, кто тебя так подставил-то, а, Гарри?
— Так ты веришь, что это не я, Хагрид? — Гарри едва сдержал порыв благодарности, услышав это.
— А то бы нет, — фыркнул Хагрид. — Ты ж сказал, что не ты, ну, я и верю — и Дамблдор тоже верит, и вообще.
— Хотел бы я знать, кто это, — с горечью промолвил Гарри.
Оба взглянули в сторону газона; весь класс к этому времени уже дружно рассыпался по периметру и дружно испытывал большие сложности. Крутоны успели вырасти за три фута в длину, и силы у них было хоть отбавляй. Некогда мягкие и бесцветные, теперь они отрастили нечто вроде плотной брони сероватого оттенка, блестевшей на солнце, как латы. По виду они напоминали гибрид гигантского скорпиона с продолговатым крабом — но по-прежнему без признаков голов или глаз. Управляться с ними, при такой выдающейся мощи, было очень непросто.
— Похоже, что им это здорово нравится, а? — радостно отметил Хагрид. Гарри так понял, что он имеет в виду Крутонов, потому что о его одноклассниках этого сказать было никак нельзя; Крутоны то и дело взрывались с того или другого конца с пугающим бумканьем, в результате чего их уносило на несколько ярдов со скоростью пули, так что уже не один и не два ученика, влекомых сзади на животе, безуспешно пытались подняться на ноги.
— Ох, не знаю, Гарри, — вдруг сказал Хагрид, озабоченно глядя на него с высоты своего могучего роста. — Чемпион школы… всё только с тобой и норовят случиться разные случайности, верно ведь говорю?
Гарри не ответил. Да, всё действительно вечно случалось в основном с ним… и примерно об этом-то и толковала Гермиона у озера, и если ей верить, поэтому-то Рон с ним больше и не разговаривал.
Следующие несколько дней были одними из худших за всё то время, что Гарри провёл в Хогвартсе. Больше всего это напоминало те три месяца второго года его обучения, когда очень многие в школе заподозрили его в нападении на товарищей. Но тогда хоть Рон был на его стороне. Ему казалось теперь, что, если бы они и сейчас оставались друзьями, он бы уж как-нибудь перенёс поведение всех прочих — но он не собирался упрашивать Рона поговорить с ним. Не хочет — не надо. А всё-таки, одиноко было чувствовать всеобщую неприязнь.
Хаффлпаффцев он ещё мог понять, хоть это ему и не нравилось; у них и без него было, кого поддерживать. От Слизерина он вообще ничего, кроме злобы и нападок, и не ожидал — там он никогда не пользовался популярностью: как-никак, благодаря ему Гриффиндор побил их не раз и не два, и в Квиддиче, и в соревнованиях между Домами. Но он надеялся, что хотя бы у Рэйвенкло хватит великодушия, чтобы болеть и за Седрика, и за него одновременно. Однако напрасно: большинство в Рэйвенкло, похоже, вообразили, что его единственным желанием было ещё больше упрочить свою славу с помощью Кубка Огня.
Ну, и конечно, Седрик несравнимо больше подходил на роль Чемпиона по всем параметрам. Воистину красавец, с прямым носом, тёмными волосами и серыми глазами, он уже сравнялся в популярности с Виктором Крамом — трудно было сказать, кого больше обожали в эти дни. Гарри даже видел в один обеденный перерыв, как шестиклассницы, некогда гонявшиеся за крамовскими автографами, упрашивали Седрика расписаться им на сумках.
От Сириуса, между тем, не было ни строчки, Хедвига объявила Гарри бойкот, профессор Трелони предсказывала ему гибель увереннее, чем когда-либо, а на уроке по Призывающему заклинанию он так осрамился, что профессор Флитвик дал ему дополнительное домашнее задание — единственному во всём классе, кроме, разве что, Невилла.
— Но это же не так трудно, Гарри, правда, — пыталась утешить его Гермиона по пути из класса (к ней самой весь урок летало всё что угодно из всех углов, словно она была каким-то небывалым магнитом по притяжению тряпок для доски, корзин для бумаг и Луноскопов). — Ты просто не сосредоточился как следует…
— И с чего бы это? — мрачно заметил Гарри, наблюдая, как мимо шествует Седрик Диггори в окружении млеющих девочек, окинувших Гарри по дороге таким взглядом, будто он был какой-то особо крупной особью Взрывохвостого Крутона. — Да впрочем, не стоит переживать, верно? Вот после обеда двойной урок Зельеварения, тут-то всё самое интересное и начнётся…
Двойной урок Зельеварения всегда был удовольствием много ниже среднего, но теперь он превратился в настоящую пытку. Полтора часа в подземелье в компании Снейпа и Слизеринцев, судя по всему, дружно решивших как можно крепче отомстить Гарри, посмевшего стать Чемпионом школы — ему было трудно даже представить что-нибудь хуже. Одну пятницу он уже промучился, под непрерывный шёпот Гермионы, сидящей рядом: — не обращай на них внимания, не обращай, не обращай — и думал, что сегодня будет не легче.
Они с Гермионой сразу увидели, как только пришли после обеда, что Слизеринцы уже поджидают у входа в подземелье Снейпа, и у каждого на форме укреплён крупный значок. На какое-то безумное мгновение Гарри показалось, что это Гермионовские значки Р.В.О.Т.Э. Потом он увидел, что на них всех была светящаяся надпись красными буквами, горевшая особенно ярко в слабо освещённом коридоре подземелья: — Болейте за СЕДРИКА ДИГГОРИ — НАСТОЯЩЕГО Чемпиона Хогвартса!
— Нравится, Поттер? — громко поинтересовался Малфой у Гарри. — А ведь это ещё не всё — смотри!
Он нажал на свой значок, и надпись на нем исчезла, сменившись другой, отливающей уже зелёным светом: — ПОТТЕР-ВОНЮЧКА.
Слизеринцы взвыли от смеха. Они тут же последовали примеру Малфоя, так что слова — ПОТТЕР-ВОНЮЧКА — сверкали на Гарри со всех сторон. Он почувствовал, как жар подступает к его лицу.
— Ну, очень смешно, — саркастически сказала Гермиона Пэнси Паркинсон, которая, во главе стайки своих девчонок хохотала громче всех. — Прямо так уж остроумно…
Рон стоял у стены рядом с Дином и Шеймусом. Он не смеялся, но и не заступался за Гарри.
— Хочешь такой, Грэйнджер? — Малфой протянул значок Гермионе. — У меня их куча. Только, будь добра, руку мою не трогай. Я, видишь ли, только что их помыл, и не хотел бы тут же и запачкаться о грязнокровку…
Ярость, копившаяся в Гарри в течение всех этих дней, наконец прорвала плотину, которую он воздвиг в груди. Он схватился за волшебную палочку инстинктивно, ещё не успев ни о чем толком подумать. Окружавшие их школьники попятились, освобождая место.
— Гарри! — крикнула Гермиона.
— Ну давай, Поттер, — тихо сказал Малфой, в свою очередь вытаскивая волшебную палочку. — Здесь нет Дикого глаза, чтобы нянчиться с тобой. Так что давай сам, если пороху хватит…
Секунду они смотрели друг другу в глаза, после чего одновременно взмахнули палочками.
— Фурнункулус! — рявкнул Гарри.
— Денсаугео! — завопил Малфой.
Вспышки света плюнули из обеих палочек, столкнулись в полёте, и отскочили рикошетом — Гарри в результате попал в лицо Гойлу, а Малфой — в Гермиону. Гойл заорал и прижал руки к носу, на котором на глазах вспухали уродливые прыщи — Гермиона же, всхлипывая, в панике хваталась за рот.
— Гермиона! — Рон прыгнул вперёд, торопясь узнать, что с ней случилось.
Обернувшись, Гарри увидел, как Рон отводит руку Гермионы от её рта. Открывшееся зрелище не радовало глаз. Передние зубы Гермионы — и без того довольно крупные — росли на глазах с угрожающей быстротой; она всё больше становилась похожей на бобра по мере того, как они удлинялись, дотягиваясь до нижней губы, до подбородка — она в ужасе потрогала их и отчаянно вскрикнула.
— Что это тут за шум? — раздался убийственно тихий голос. Это пожаловал Снейп.
Слизеринцы наперебой рванулись объяснять. Снейп протянул длинный жёлтый палец в сторону Малфоя и приказал: — Рассказывай.
— Поттер напал на меня, сэр…
— Мы напали друг на друга одновременно! — крикнул Гарри.
— …и попал в Гойла — посмотрите…
Снейп осмотрел Гойла, чье лицо к тому времени напоминало иллюстрацию из книжки о ядовитых грибках.
— В больничное крыло, Гойл, — спокойно резюмировал он.
— А Малфой — в Гермиону! — вмешался Рон. — Смотрите!
Он заставил Гермиону показать Снейпу свои зубы — она всячески старалась прикрыть их руками, что было не так просто, потому что они уже доросли до воротника. Пэнси Паркинсон и другие слизеринки складывались пополам от беззвучных хихиканий, тыкая в Гермиону пальцами из-за спины Снейпа.
Тот холодно взглянул на Гермиону и произнёс: — Не вижу разницы.
Гермиона тихо заскулила; её глаза наполнились слезами, она развернулась и побежала, побежала через весь коридор, пока не скрылась из виду.
Это, возможно, было к лучшему, что Рон и Гарри заорали на Снейпа в один и тот же миг; к лучшему было и то, что их голоса так сильно отдавались от каменных стен коридора — потому что в лавине звуков он не мог разобрать, как они его называли. Но общий смысл до него всё равно дошёл.
— Подведём итоги, — сказал он самым шёлковым голосом, на какой был способен. — Пятьдесят очков с Гриффиндора, а Поттер и Уизли останутся после уроков. Теперь заходите в класс, а то останетесь на всю неделю.
У Гарри звенело в ушах. От такой несправедливости ему захотелось расклясть Снейпа на тысячу скользких кусочков. Он прошёл мимо Снейпа, добрался вместе с Роном до последнего ряда скамей и хлопнул на стол свою сумку. Рон тоже трясся от злости — на секунду Гарри показалось, что всё между ними стало как прежде, но тут Рон повернулся и отсел от него к Дину и Шеймусу, и Гарри остался за столом один. С другого конца подземелья Малфой, повернувшись к Снейпу спиной, с ухмылкой нажал на свой значок. ПОТТЕР-ВОНЮЧКА — опять сверкнуло оттуда на весь класс.
Начался урок. Гарри сидел, не отрывая глаз от Снейпа, воображая всякие ужасы, которые могли бы случиться с тем… вот если бы только знать проклятие Круциатус… Снейп бы у него тоже лежал на спине и дергался, как тот паук…
— Противоядия! — объявил Снейп, оглядывая класс, с яростным блеском в холодных чёрных глазах. — Вы должны были уже все приготовить свои варианты. Я хочу, чтобы вы их теперь тщательно заварили, а потом выберем кого-то, на ком их можно будет проверить…
Снейп встретился глазами с Гарри, и тот понял, что его ожидает. Снейп собирался отравить его. Гарри представил, как он возьмет свой котёл, выбежит на середину класса — и опрокинет на сальную голову Снейпа…
И тут в его мысли ворвался стук — кто-то стучал в дверь подземелья.
Это был Колин Криви; он протиснулся в комнату, сияюще улыбнулся Гарри, и прошел к столу Снейпа.
— Да? — коротко спросил Снейп.
— Пожалуйста, сэр, я должен отвести Гарри Поттера наверх.
Снейп опустил взгляд ниже своего крючковатого носа, и уставился на Колина, на чьём возбуждённом лице улыбка слегка увяла.
— Поттеру остался ещё час урока Зельеварения, — холодно произнес Снейп. — Он придёт, когда закончится урок.
Колин порозовел.
— Сэр… сэр, мистер Бэгмэн зовёт его, — нервно объяснил он. — Всем Чемпионам надо идти, по-моему, их хотят сфотографировать…
Гарри бы отдал всё на свете, только чтобы Колин не упомянул о фотографиях. Он украдкой метнул взгляд в сторону Рона, но тот решительно уставился в потолок.
— Ну хорошо, пусть так, — огрызнулся Снейп. — Поттер, оставь здесь сумку. Я проверю твоё противоядие позже.
— Ну пожалуйста, сэр — ему нужны все его вещи, — пискнул Колин. — Все Чемпионы…
— ХОРОШО! — взревел Снейп. — Поттер… забирай свою сумку и исчезни с глаз моих!
Гарри закинул сумку на плечо, поднялся и направился к двери. Проходя между столами Слизеринцев, он видел, как надписи ПОТТЕР-ВОНЮЧКА поблескивали на него со всех сторон.
— Потрясающе, правда, Гарри? — Колин заговорил громче, немедленно, как только дверь подземелья закрылась за Гарри. — Нет, правда, здорово? Что ты Чемпион?
— Да уж, прямо изумительно, — глухо отозвался Гарри, двигаясь вместе с Колином в Большой зал. — Зачем им фотографии, Колин?
— Я думаю, для «Ежедневного пророка»!
— Класс, — безжизненно отозвался Гарри. — Как раз этого мне сейчас и не хватало — побольше рекламы.
— Удачи! — пожелал Колин, когда они дошли до нужной комнаты. Гарри постучался и вошёл.
Комната была довольно маленькая; большинство столов были отодвинуты, и в центре осталось широкое пространство; но три стола, сдвинутые вместе и покрытые бархатом, стояли у доски. За ними было пять стульев, на одном из которых восседал Людо Бэгмэн, беседуя с незнакомой Гарри ведьмой в лиловом одеянии.
Виктор Крам супился в углу, как обычно, и ни с кем не разговаривал. Седрик и Флёр о чём-то толковали. Флёр выглядела гораздо веселее, чем Гарри привык её видеть; она то и дело откидывала голову назад, чтобы её длинные серебристые волосы отсвечивали солнцем. Приземистый человечек с большой чёрной, слегка дымившейся камерой поглядывал краем глаза на Флёр.
Вдруг Бэгмэн заметил Гарри, быстро встал и наклонился вперёд. — А, вот и он! Чемпион номер четыре! Быстренько сюда, Гарри, быстренько… не о чем беспокоиться, это всего лишь церемония Проверки волшебных палочек, остальные судьи уже вот-вот прибудут…
— Проверка волшебных палочек? — нервно переспросил Гарри.
— Нам нужно убедиться, что ваши палочки находятся в полном рабочем порядке, чтобы никаких проблем, понимаешь, ведь они — ваши самые важные инструменты при исполнении ожидающих вас заданий, — пояснил Людо. — Эксперт сейчас наверху, с Дамблдором. А потом будет небольшая фотосъёмка. Это — Рита Скитер, — добавил он, показав на ведьму в лиловом. — Она готовит небольшой материал о турнире для «Ежедневного пророка»…
— Ну, может быть, и не СТОЛЬ уж небольшой, Людо, — заметила Рита Скитер, не отводя глаз от Гарри.
Её волосы были убраны в изысканные и выглядящие странно твёрдыми кудряшки, не очень сочетающиеся с квадратной челюстью. На ней были ювелирно отделанные очки. Толстые пальцы, сжимавшие сумочку из крокодиловой кожи, увенчивались двухдюймовыми ногтями, покрытыми лаком ярко-алого цвета.
— Не могла бы я немного поговорить с Гарри, пока не начали? — спросила она Бэгмэна, но смотреть продолжала на Гарри. — Самый юный из Чемпионов, знаешь ли… чтобы добавить красок?
— Ну конечно! — воскликнул Бэгмэн. — То есть… если Гарри не возражает…
— Эм… — сказал Гарри.
— Чудненько, — подытожила Рита Скитер, и не успел Гарри опомниться, как её ало-когтистая рука неожиданно мёртвой хваткой вцепилась ему в локоть, и он был извлечён из комнаты, по направлению к двери поблизости.
— Нам этот шум совсем некстати, — сказала она. — Ну-ка посмотрим… да-да, тут очень уютно и мило.
Они были в кладовке для мётел. Гарри выпучил на неё глаза.
— Сюда, милый — да-да — чудненько, — повторила Рита Скитер, тщательно усаживаясь на перевёрнутую кадку, толкая Гарри на ящик и закрывая дверь, так что они погрузились во тьму. — Ну, посмотрим…
Она распахнула свою крокодиловую сумочку и извлекла горсть свеч, зажгла их взмахом руки и заколдовала так, что они повисли в воздухе, давая возможность ориентироваться в темноте.
— Ты не против, Гарри, если я использую Прытко Пишущее Перо? Мне так не придется отрываться от разговора с тобой…
— Прямо… что? — не понял Гарри.
Улыбка Риты Скитер стала шире. Гарри посчитал — у неё было три золотых зуба. Она снова полезла в крокодиловую сумочку и извлекла длинное ядовито-зелёное перо и свиток пергамента, который она растянула на ящике Универсального магического очистителя миссис Скауэр. Сунув кончик зелёного пера себе в рот, она пососала его немного с явным удовольствием, потом поставила перо торчком на пергамент, и оно осталось там стоять, слегка подрагивая.
— Проверка… меня зовут Рита Скитер, я репортёр «Ежедневного пророка».
Гарри быстро глянул на перо. Едва Рита Скитер заговорила, зелёное перышко пустилось строчить, скользя по пергаменту:
«Привлекательная блондинка Рита Скитер, сорока трёх лет, чьё свирепое перо проткнуло немало раздутых репутаций…»
— Чудненько, — снова сказала Рита Скитер, оторвала верхний край пергамента, скомкала его и сунула в сумочку. После чего наклонилась к Гарри и сказала: — Итак, Гарри… что побудило тебя добавить своё имя в списки кандидатов Турнира Трёх Волшебников?
— Эээ, — снова начал Гарри, но перо его отвлекло. Оно неслось по пергаменту, не дожидаясь ответа, и он сумел разобрать одну из оставленных пером фраз:
«Уродливый шрам, напоминание о трагическом прошлом, портит в остальном очаровательное личико Гарри Поттера, чьи глаза…»
— Не обращай на перо внимания, Гарри, — твёрдо сказала Рита Скитер. Неохотно, Гарри перевел взгляд на неё. — Теперь скажи, почему ты решил участвовать в турнире, Гарри?
— Не решал я, — сказал Гарри. — Не знаю, как моё имя оказалось в Кубке. Я его туда не бросал.
Рита Скитер подняла одну густо подведённую бровь. — Ну не надо, Гарри, теперь нечего бояться неприятностей. Мы все знаем, что тебе не полагалось этого делать. Но не беспокойся об этом. Наши читатели любят бунтарей.
— Но я не подбрасывал своего имени, — повторил Гарри. — Я не знаю, кто…
— Какие у тебя чувства насчёт ожидающих вас заданий? — перебила Рита Скитер. — Взволнован? Нервничаешь?
— Я особенно и не думал… да, нервничаю, пожалуй, — пробормотал Гарри. Ему было неуютно.
— В прошлом Чемпионам случалось погибать, правильно? — бодро напомнила Рита Скитер. — Тебе это вообще приходило в голову?
— Ну-у… говорят, теперь это будет намного безопаснее, — сказал Гарри.
Перо летало по пергаменту, лежавшему между ними, то туда, то сюда, как будто на коньках.
— Конечно, тебе уже приходилось смотреть в глаза смерти, ведь правда? — Рита Скитер впилась в него взглядом. — Как, по-твоему, это на тебя подействовало?
— Эээ, — повторил Гарри.
— Ты не думаешь, что травма, полученная в прошлом, могла вызвать особое желание доказать, на что ты способен? Что ты достоин своей славы? Тебе не кажется, что тебя могло соблазнить принять участие в турнире…
— Я НЕ СОБИРАЛСЯ УЧАСТВОВАТЬ, — Гарри начинал раздражаться.
— Ты хоть сколько-нибудь помнишь своих родителей? — заглушила его голос Рита Скитер.
— Нет, — сказал Гарри.
— Как ты думаешь, что бы они почувствовали, если бы знали, что ты состязаешься в Турнире Трёх Волшебников? Гордились бы? Волновались? Сердились?
Гарри всё это уже серьёзно не нравилось. Ну откуда ему было знать, как бы чувствовали себя его родители, будь они сейчас живы? Он ощущал ненасытный взгляд Риты Скитер. Хмурясь, он избегал этого взгляда, пока его собственные глаза не встретились с тем, что писало перо:
«Слёзы наполняют эти завораживающе-зелёные глаза при упоминании родителей, которых он едва помнит…»
— Никаких слёз у меня в глазах НЕТ! — повысил голос Гарри.
Не успела Рита Скитер открыть рот в ответ, как кто-то оттянул дверь кладовки наружу. Гарри осмотрелся, моргая от яркого света. С высоты своего роста на них обоих, сплюснутых среди мётел, смотрел Альбус Дамблдор.
— ДАМБЛДОР! — воскликнула Рита Скитер со всеми проявлениями радости — но Гарри заметил, что её перо и пергамент мгновенно исчезли с коробки Магического очистителя, а когтистые пальцы захлопнули крокодиловую сумочку. — Ну как ты? — спросила она, поднимаясь и протягивая большую, мужеподобную руку. — Надеюсь, успел за лето прочесть мою статью о конференции Международной конфедерации волшебников?
— Очаровательно-злобно написано, — блеснул глазами Дамблдор, — особенно мне понравилось, как ты описала меня в виде выжившего из ума и побитого молью идиота.
Рита Скитер не проявила и тени смущения. — Я только обращала внимание читателя, что некоторые из твоих идей слегка старомодны, Дамблдор, и что многие простые волшебники…
— Я с удовольствием послушаю обоснование грубостей, Рита, — с улыбкой любезно поклонился ей Дамблдор, — но, боюсь, нам придётся это отложить на потом. Проверка волшебных палочек вот-вот начнётся, а это не может произойти, если один из наших Чемпионов останется в кладовке для мётел.
С глубоким облегчением вырвавшись от Риты Скитер, Гарри поспешил обратно в комнату. Остальные Чемпионы сидели на стульях у дверей, он быстро уселся рядом с Седриком, взглянул на покрытый бархатом стол, и увидел четырёх из пяти судей — профессора Каркарова, мадам Максим, мистера Крауча и Людо Бэгмэна. Рита Скитер примостилась в уголке; Гарри видел, как её пергамент выскользнул из сумочки, развернулся у неё на колене, и она, пососав своё Прытко Пишущее Перо, снова поставила его на пергамент.
— Разрешите представить вам мистера Олливандера, — сказал Дамблдор, занимая место за судейским столом и обращаясь к участникам. — Он проверит ваши волшебные палочки, чтобы убедиться, что они в подходящем для турнира состоянии.
Гарри огляделся, и чуть не подпрыгнул от неожиданности: старый волшебник с большими, светлыми глазами, молча стоявший у окна, был ему знаком. Это был тот самый мастер по изготовлению волшебных палочек, от которого Гарри получил свою собственную, в магазине на Диагон Аллее, три года назад.
— Мадмуазель Делакур, не могли бы вы подойти первой, пожалуйста? — пригласил мистер Олливандер, шагнув на середину комнаты в освобождённое от мебели пространство.
Флёр Делакур скользнула к мистеру Олливандеру и протянула ему свою волшебную палочку.
— Хм-м… — сказал он.
Повертев палочку в длинных пальцах, как дирижерский жезл, он извлёк из неё сноп розовых и золотых искр. Потом поднес её к глазам и тщательно изучил со всех сторон.
— Да, — тихо сказал он, — девять с половиной дюймов… негибкая… розового дерева… а внутри… боже мой…
— Волос из голови Виилы, — подсказала Флёр. — Одной из моих бабушек.
Так значит, Флёр всё-таки отчасти Виила, подумал Гарри — надо будет сказать Рону… и тут он вспомнил, что Рон с ним больше не разговаривает.
— Да, — повторил мистер Олливандер, — да, я сам никогда не пользовался волосами Виил, разумеется. На мой взгляд, с ними палочки получаются легковозбудимые… тем не менее, кому что нравится, и если вас это устраивает…
Мистер Олливандер провел пальцами по волшебной палочке, очевидно проверяя её на царапины и шишки, пробормотал — Орхидеус! — и та выстрелила букетом цветов.
— Очень, очень хорошо, она в полном рабочем порядке, — сказал мистер Олливандер, подхватывая цветы и передавая их Флёр вместе с палочкой. — Мистер Диггори, теперь ваша очередь.
Флёр проплыла обратно на своё место, улыбнувшись Седрику, когда тот проходил мимо.
— Ага, это одна из моих, не так ли? — гораздо оживлённее сказал мистер Олливандер, когда Седрик протянул ему свою волшебную палочку. — Да, я её хорошо помню. С волосом из хвоста замечательного экземпляра единорога… самца… семнадцати ладоней ростом, должно быть: чуть не проткнул меня, когда я выдернул волос из его хвоста. Двенадцать с половиной дюймов… ясень… приятно упругая. В прекрасном состоянии… ты за ней регулярно ухаживаешь?
— Только вчера вечером отполировал, — ухмыльнулся Седрик.
Гарри посмотрел на свою волшебную палочку. На ней повсюду красовались отпечатки пальцев. Он собрал в горсть растянувшуюся на колене материю своей формы и попытался тихонько почистить палочку. Та выпустила пучок золотых искр. Флёр Делакур очень снисходительно посмотрела на Гарри, и он сдался на волю судьбы.
Виктор Крам встал, ссутулился и заковылял в сторону мистера Олливандера. Он сунул мастеру в руки свою палочку и остался стоять, супясь и засунув руки в карманы.
— Хм-м, — промычал мистер Олливандер, — это из мастерской Грегоровича, если не ошибаюсь? Отличный мастер, хотя его манера с моей точки зрения не вполне… тем не менее…
Он поднёс волшебную палочку к глазам и тщательно рассмотрел со всех сторон, поворачивая и так и этак.
— Да… граб и сердечная жила дракона? — выстрелил он вопросом в сторону Крама, который подтверждающе кивнул. — Заметно толще, чем обычно… весьма твердая… десять дюймов с четвертью…. Авис!
Палочка из граба выстрелила, как револьвер, и из неё вылетела стайка маленьких щебечущих пташек, вскоре исчезнувшая в солнечном свете, льющемся из открытого окна.
— Хорошо, — мистер Олливандер передал палочку обратно Краму. — Остаётся только… мистер Поттер.
Гарри поднялся и пошёл мимо Крама к мистеру Олливандеру.
— А-а-а, да, — лунные глаза мистера Олливандера неожиданно блеснули. — Да, да, да. Что помню, то помню.
Гарри тоже помнил. Помнил так ясно, как будто это случилось вчера…
Четыре лета назад, когда ему исполнилось одиннадцать, он вошёл в магазин мистера Олливандера в компании Хагрида, чтобы купить волшебную палочку. Мистер Олливандер снял мерку и стал предлагать ему палочки на проверку. Он перепробовал чуть не весь склад магазина — по крайней мере, так ему тогда показалось, — пока не добрался наконец до подходящей — вот этой, из остролиста, одиннадцатидюймовой, с единственным перышком из фениксова хвоста внутри. Мистер Олливандер тогда очень удивился, что Гарри так подошла именно эта палочка. — Любопытно, — повторял он, — любопытно, — и только когда Гарри спросил, что было так любопытно, мистер Олливандер объяснил, что перо в этой палочке было от той же самой птицы, которой был обязан своей волшебной палочкой и лорд Волдеморт.
Гарри никогда ни с кем не делился этой подробностью. Он очень любил свою волшебную палочку, и в его глазах её родство с палочкой Волдеморта было чем-то, с чем ничего нельзя поделать — как для него самого его родство с тётей Петунией. Тем не менее, он от души надеялся, что мистер Олливандер не намеревается оповестить об этом присутствующих. Почему-то у него было такое чувство, что тогда Прытко Пишущее Перо Риты Скитер может просто взорваться от перевозбуждения.
Волшебную палочку Гарри мистер Олливандер изучал гораздо дольше, чем остальные. В конце концов он всё же закончил, извлек из неё фонтан вина и вернул Гарри, объявив, что она в полном порядке.
— Всем спасибо, — подытожил Дамблдор, поднимаясь из-за судейского стола. — Можете отправляться обратно на уроки… или, пожалуй, быстрее и разумнее будет сразу на ужин — всё равно вот-вот звонок…
С ощущением, что хоть что-то одно вышло сегодня к лучшему, Гарри направился к двери, но тут подскочил человечек с камерой и громко прочистил горло.
— Фотографии, Дамблдор, фотографии! — восторженно прокричал Бэгмэн. — Все судьи, все Чемпионы… Что скажешь, Рита?
— Э, да, давайте начнем с этого, — согласилась Рита Скитер, чьи глаза вновь поедали Гарри. — А потом, возможно, парочку снимков поодиночке.
Съёмки заняли много времени. Где бы ни становилась мадам Максим, все остальные оказывались в её тени, к тому же она не помещалась в объектив, несмотря на все старания фотографа; в конце концов, ей пришлось сесть, а всем остальным — расположиться вокруг неё. Каркаров усердно накручивал бородку на палец, стараясь добавить ещё одну кудряшку; Крам, которому вроде бы пора было и привыкнуть к таким процедурам, нахохлился позади всей компании, наполовину скрывшись за спинами. Фотографу как будто очень хотелось, чтобы на переднем плане была Флёр, но Рита Скитер упорно тащила Гарри вперёд, на более заметное место. Потом она настояла, чтобы каждого Чемпиона сняли отдельно. После чего, наконец, их отпустили.
Гарри пошёл вниз на ужин. Гермионы не было — он так понял, что она всё ещё была в больничном крыле, где её зубам возвращали нормальный размер. Он поужинал отдельно от других, на краю стола, а потом вернулся в башню Гриффиндора, размышляя о дополнительной домашней работе по Призывающему заклинанию, которая ему ещё предстояла. В спальне он и Рон столкнулись нос к носу.
— Тебе сова, — отрывисто сказал Рон в ту же секунду, показывая на подушку Гарри. Там его ждал школьный амбарный филин.
— А… хорошо, — ответил Гарри.
— И мы должны отбывать наше наказание после уроков завтра вечером, в подземелье у Снейпа, — добавил Рон.
После чего сразу вышел из комнаты, не оглянувшись. На какое-то мгновение Гарри думал побежать следом — он не был уверен, для чего именно: поговорить с ним или стукнуть. Оба варианта казались одинаково соблазнительными. Но слишком уж тянуло скорее прочитать ответ Сириуса. Гарри подошёл к амбарному филину, снял с его лапы письмо и развернул его.
«Гарри,
Всё, о чем мне хотелось бы с тобой переговорить, в письме не напишешь — рискованно, а вдруг перехватят? Нам нужно встретиться. Можешь ты устроить так, чтобы в час ночи 22 ноября кроме тебя, в гостиной Гриффиндора никого не было?
Я лучше кого другого знаю, что ты умеешь за себя постоять, и когда рядом Дамблдор и Дикий глаз, сомневаюсь, чтобы кто-то мог причинить тебе вред. А всё-таки кто-то, похоже, предпринимает весьма умелые попытки. Это был очень хитрый и опасный трюк — затащить тебя в турнир, тем более, прямо под носом у Дамблдора.
Будь начеку, Гарри. Я по-прежнему хочу знать о любом необычном случае. Ответь мне насчет 22 ноября как можно скорее.
Сириус»
