Несмотря на то, что преподаватели расстарались и задали им на каникулы кучу домашнего задания, Гарри решил не портить себе настроение в предрождественскую неделю и развлекался вместе со всеми. Народу в Гриффиндорской башне ничуть не убавилось; казалось даже, что сама башня стала меньше, потому что её обитатели веселились вовсю. Канареечные Кремовые Фреда и Джорджа имели огромный успех — и первые два дня каникул там и тут ученики то и дело покрывались перьями. Но через некоторое время Гриффиндорцы научились осторожно относиться к предлагаемой пище, на случай если внутри спрятан Канареечный Крем. Джордж поведал Гарри, что они с Фредом задумали нечто новенькое. Гарри пообещал себе ничего не брать у Фреда и Джорджа. Он до сих пор не забыл Дадли и Тянучки Язык-в-ярд.
Снег падал на замок и окрестные земли, укутывая их одеялом. Бледно-голубой экипаж Бобатонцев стал похож на большую замёрзшую тыкву, устроившуюся рядом с пряничным домиком Хагрида; иллюминаторы Дурмштрангского корабля сковал лёд, а снасти заиндевели. Домовые превзошли себя, готовя горячее тушёное мясо и великолепные острые пудинги, и, пожалуй, только Флёр Делакур удалось найти, на что пожаловаться.
— Эта еда в Огварртсе такая калорийная! — услышали они однажды вечером, выходя следом за ней из Большого зала (Рон прятался за Гарри, чтобы Флёр его не заметила). — Я не влезу в своё платье!
— Да уж, прямо трагедия, — хмыкнула Гермиона, когда Флёр выплыла в вестибюль. — Ну и возомнила же она о себе!
— Гермиона, с кем ты идешь на бал? — перебил её Рон.
Он продолжал донимать её этим вопросом, надеясь застать врасплох. Однако Гермиона нахмурилась и ответила: — Не скажу, а то вы будете смеяться.
— С катушек слетел, Уизли!? — прозвучал позади них насмешливый голос Малфоя. — Неужто ты хочешь сказать, что кто-то пригласил на бал её? Эту зубастую грязнокровку?
Гарри и Рон резко обернулись, но Гермиона, помахав кому-то позади Малфоя, громко сказала: — Здравствуйте, профессор Хмури!
Малфой побледнел и отпрянул, дико озираясь, но позади него никого не было — профессор Хмури всё еще сидел за учительским столом, доедая мясо.
— Да ты нервный маленький хорёк, а, Малфой? — едко обронила Гермиона, и троица двинулась вверх по мраморной лестнице, покатываясь со смеху.
— Гермиона, — нахмурился Рон, искоса взглянув на неё, — твои зубы…
— Что такое? — как ни в чём не бывало поинтересовалась она.
— Ну, они изменились… Я только что заметил…
— Ещё бы! Думал, я оставлю те клыки, которыми наградил меня Малфой?
— Нет, я имею в виду, они теперь не такие как до заклинания… Прямые и нормального размера…
Гермиона вдруг одарила его озорной улыбкой, и Гарри тоже заметил. Эта улыбка разительно отличалась от той, которую он помнил.
— Ну, когда… когда я пошла к мадам Помфри, чтобы их уменьшить, она дала мне зеркало и сказала остановить её, когда они станут прежними. Ну, а я… остановила её чуточку позже, — она ещё шире улыбнулась. — Мама с папой не слишком обрадуются. Я их долго уговаривала разрешить мне уменьшить зубы, но они хотели, чтоб я ходила в скобках. Вы же знаете, они дантисты, и думают, что зубы и магия… смотрите! Пиг вернулся!
Крошечный совёнок Рона порхал над украшенными сосульками перилами, а на его ноге висел свиток пергамента. Ученики, проходя мимо, показывали на него пальцем и смеялись, а группа третьеклассниц с восторгом наблюдала за его трепыханиями: — Ой, посмотрите, совёнок! Какая лапочка, правда?
— Маленький пернатый засранец! — прошипел Рон, кидаясь вверх по лестнице и хватая Пигвиджена. — Ты должен приносить письма адресату, а не красоваться перед прохожими!
Пигвиджен радостно ухал, высовывая голову из кулака Рона. Третьеклассницы поражённо уставились на Рона.
— Убирайтесь! — рявкнул Рон, размахивая кулаком, и Пигвиджен при этом заухал ещё радостнее.
— Вот — возьми это, Гарри, — тихо добавил Рон, отвязывая ответ Сириуса от лапы Пигвиджена, когда шокированные третьеклассницы испарились. Гарри сунул письмо в карман, и они поспешили к Гриффиндорской башне.
В гостиной была развита такая бурная деятельность по подготовке к празднику, что никто ни на кого не обращал внимания. Они присели в сторонке, около тёмного окна, почти залепленного снегом, и Гарри прочёл:
«Дорогой Гарри,
Поздравляю с прохождением Рогохвоста. Кто бы ни положил твоё имя в Кубок, теперь он не очень-то счастлив. Я хотел предложить заклинание Конъюнктивита, так как глаза дракона — его самое уязвимое место…»
— Это сделал Крам! — прошептала Гермиона.
«…однако твой способ был лучше, я впечатлён.
Но не расслабляйся, Гарри. Ты прошел только Первое задание; кто бы ни пропихнул тебя в Кубок, у него есть ещё куча возможностей устроить пакость. Будь настороже — особенно, когда тот, кого мы обсуждали, рядом, и не лезь на рожон.
Пиши. Я всё ещё хочу быть в курсе, если случится что-нибудь необычное.
Сириус»
— Он говорит так же, как Хмури, — тихо сказал Гарри, запихивая письмо в карман. — Постоянная бдительность! Можно подумать, я брожу с закрытыми глазами и натыкаюсь на стены…
— Но он прав, Гарри, — возразила Гермиона, — у тебя впереди ещё два задания. Ты действительно должен взглянуть на то яйцо, ну ты знаешь, и начать думать, что означает…
— Гермиона, у него ещё куча времени! — вмешался Рон. — Давай партию в шахматы, Гарри?
— Давай, — согласился Гарри и, увидев выражение лица Гермионы, добавил. — Подумай, как я смогу сосредоточиться при таком шуме? Я даже вопль не расслышу!
— Ты прав, — вздохнула она и уселась смотреть их матч, который в итоге завершился разгромным матом Рона, не без участия двух безрассудно храбрых пешек и очень отчаянного слона.
Рождественским утром Гарри проснулся внезапно. Задаваясь вопросом, что стало причиной столь резкого пробуждения, он разлепил веки, и увидел чьи-то огромные круглые зелёные глаза, сиявшие в полумраке прямо у него перед носом.
— Добби! — вскрикнул Гарри, испуганно отпрянув от домового, и едва не свалился с кровати. — Никогда так не делай!
— Добби извиняется, сэр! — возбуждённо пропищал Добби, шарахаясь назад и прикрывая рот длинными пальцами. — Добби только хотел пожелать Гарри Поттеру Счастливого Рождества и принёс ему подарок, сэр! Гарри Поттер сказал, что Добби может иногда навещать его, сэр!
— Конечно, — согласился Гарри, пытаясь успокоить дыхание. — Просто, в следующий раз ткни в меня или что-нибудь в этом роде, а не кидайся на меня вот так…
Гарри отдернул полог кровати, взял с тумбочки очки и надел их. Его крик разбудил Рона, Шеймуса, Дина и Невилла. Полусонные взъерошенные мальчишки выглядывали из-под пологов.
— Кто на тебя напал, Гарри? — зевая спросил Шеймус.
— Это просто Добби, — пробормотал Гарри. — Спите дальше.
— Ха… подарки! — воскликнул Шеймус, заметив большую кучу у подножья кровати. Рон, Дин и Невилл решили, что вполне проснулись и по всей вероятности тоже справятся с разворачиванием свёртков. Гарри повернулся к Добби, который стоял рядом с кроватью и ужасно переживал, что огорчил Гарри. К петле на макушке его чайного чехла была привязана ёлочная игрушка.
— Может Добби вручить Гарри Поттеру его подарок? — нерешительно пропищал он.
— Конечно, — сказал Гарри. — Гм… у меня тоже есть кое-что для тебя.
Это была ложь. Он ничего не купил для Добби, но отважно распахнул чемодан и после непродолжительных поисков извлёк оттуда скрученную в узел пару носок. Это были самые старые и грязные его носки, горчичного цвета, те самые, что когда-то принадлежали дяде Вернону. А скручены они были потому, что уже год служили глушителем для Хитроскопа. Гарри вынул Хитроскоп и отдал носки Добби: — Извини, забыл их завернуть…
Добби пришел в восторг.
— Носки самая, самая любимая одежда Добби, сэр! — произнёс он, стягивая старые носки и надевая пару дяди Вернона. — Теперь их у меня уже семь, сэр… Но сэр… — его глаза вдруг стали похожи на чайные блюдца, когда он натянул носки полностью, до края шорт. — Гарри Поттер, в магазине, наверное, перепутали и дали тебе два одинаковых носочка!
— Гарри, как ты не заметил?! — подмигнул ему Рон, сидя на своей кровати, уже заваленной обёрточной бумагой. — Вот что, Добби — держи эти — тебе останется только правильно их скомбинировать. И вот твой свитер.
Он бросил Добби пару фиолетовых носок, которую только что развернул, и свитер ручной вязки миссис Уизли. Добби был ошеломлён.
— Сэр очень добр! — пропищал он, его глаза опять наполнились слезами, и он низко поклонился Рону. — Добби знал, что сэр — великий волшебник, так как он лучший друг Гарри Поттера, но Добби не знал, что он ещё и щедрый, и благородный, и такой самоотверженный…
— Это же просто носки, — возразил Рон, и краешки ушей у него заалели, хотя он и выглядел польщённым. — Ух ты, Гарри… — Он только что открыл подарок от Гарри — шляпу с эмблемой «Пушек Чадли». — Круто! — Он напялил её на голову, где она смотрелась достойным конкурентом его шевелюре.
Добби протянул Гарри маленький свёрток, в котором оказались — носки.
— Добби сам вяжет их, сэр! — радостно сообщил домовой. — Он покупает шерсть на зарплату, сэр!
Левый носок был ярко-красного цвета, и на нём были вышиты мётлы; правый носок был зелёный со Снитчами.
— Они такие… такие… короче, спасибо, Добби! — сказал Гарри, и надел носки, чем снова вызвал слёзы радости на глазах Добби.
— Добби пора, сэр, мы уже готовим рождественский ужин на кухне! — заявил Добби, и поспешил из спальни, помахав на прощанье Рону и остальным мальчишкам.
Другие подарки Гарри были лучше, чем странные носки Добби — конечно, не считая подарка от Дёрсли, который состоял из носового платка весьма сомнительного качества — Гарри предположил, что они тоже не забыли Тянучки Язык-в-ярд. Гермиона подарила ему книгу «Ирландские и английские команды по Квиддитчу», Рон — здоровенный мешок Бомб-вонючек, Сириус — удобный перочинный нож с приспособлениями для открывания замков и развязывания узлов, Хагрид — огромную коробку со сладостями, включая те, что Гарри любил больше всего — Конфеты Берти Ботта с любыми вкусами, Шоколадные лягушки, Лучшая Жвачка от Друбла и Жужжащих ВолшеПчёл. И, конечно, традиционный подарок от миссис Уизли — новый свитер (зелёный, с изображением дракона — Гарри полагал, что Чарли рассказал ей о Рогохвосте) и куча домашних пирожков с мясом.
Гарри и Рон встретились с Гермионой в гостиной и отправились завтракать. Утро они провели в Гриффиндорской башне, наполненной радостным гулом — все пробовали и обсуждали новые подарки. На обед в Большом зале подали целую сотню индюшек, и рождественских пудингов, и гору Чудесных крекеров Крибиджа.
Днём они отправились на прогулку. Снег был ещё не тронут, не считая двух тропинок, протоптанных Дурмштрангцами и Бобатонцами. Гермиона отказалась играть в снежки с Гарри и братьями Уизли, а в пять часов объявила, что возвращается в замок, чтобы подготовиться к балу.
— Три часа на сборы?! — недоверчиво спросил её Рон, и тут же поплатился, получив по голове снежком от Джорджа. — С кем ты идёшь? — крикнул он вслед Гермионе, но она только помахала ему на прощание и исчезла в замке.
В этот день не было рождественского чаепития, так как Бал включал ещё и банкет, поэтому, когда в семь часов стемнело, они покинули арену боевых действий и двинулись всей толпой в гостиную. Толстая Дама сидела в своей раме с подругой Виолеттой с нижнего этажа, и обе они были подвыпившими — на нарисованном полу валялись пустые коробки из-под шоколадных конфет с ликером.
— Точно, Шебные Вогни! — захихикала она, когда они назвали пароль, и качнулась в сторону, пропуская их.
Гарри, Рон, Шеймус, Дин и Невилл переоделись в праздничные мантии. Они все ужасно смущались, особенно Рон, который с потрясённым видом рассматривал себя в высоком зеркале в углу. Но факт оставался фактом: его наряд больше всего смахивал на женское платье. Отчаянно пытаясь придать себе вид помужественней, Рон использовал Режущие чары на рюшах и манжетах. Это сработало; по крайней мере на нём теперь не было кружев, хотя оторвал он их очень неаккуратно, и края мантии стали казаться ужасно потрёпанными.
— Никак не могу понять, как вам двоим удалось оторвать самых красивых девчонок, — пробормотал Дин, когда они спускались вниз.
— Животный магнетизм, — мрачно пояснил Рон, вырывая нитки из рукавов.
Гостиная выглядела необычно — сегодня все нарядились в разноцветные мантии вместо привычных чёрных. Парвати ждала Гарри у подножия лестницы. Она выглядела очень хорошенькой в платье ярко-розового цвета, с длинной тёмной косой, украшенной золотом, и золотыми браслетами на запястьях. Гарри с облегчением заметил, что она не хихикает.
— Ты… гм… здорово выглядишь, — неловко произнёс он.
— Спасибо, — ответила она. — Падма будет ждать в вестибюле, — добавила она, обращаясь к Рону.
— Отлично, — произнёс Рон, оглядываясь. — А где Гермиона?
Парвати пожала плечами: — Ну что, Гарри, пойдём вниз?
— Пошли, — согласился Гарри, мечтая остаться в уютной Гриффиндорской гостиной. Фред подмигнул ему, когда они прошли мимо к портретному ходу.
Вестибюль тоже был забит учениками, которые томились, ожидая, когда же откроют двери Большого зала. Те, кто встречал партнёров из других Домов, протискивались сквозь толпу в надежде найти их. Парвати разыскала свою сестру, Падму, и повела её к Гарри и Рону.
— Привет, — сказала Падма. Она выглядела столь же прелестно, как и Парвати в платье ярко-бирюзового цвета. А вот вид Рона ей пришелся не по вкусу. Её темные глаза остановились на потёртых краях воротника и рукавов, когда она оценивающе его осмотрела.
— Привет, — ответил Рон, пялясь куда-то в толпу. — Ой, только не это…
Он согнул колени, чтобы спрятаться за Гарри, потому что мимо шла Флёр Делакур, которая выглядела просто изумительно в платье из серебристо-серого атласа. Её сопровождал капитан команды Рэйвенкло по Квиддичу, Роджер Дэвис. Когда они скрылись из виду, Рон выпрямился и снова стал оглядываться.
— Так где же всё-таки Гермиона? — повторил он.
Группа Слизеринцев поднялась по ступенькам из подземелья. Во главе шествовал Малфой в мантии из чёрного бархата с высоким воротником, делавшим его похожим на священника. Пэнси Паркинсон, в вычурном платье бледно-розового цвета, сжимала его руку. Крэбб и Гойл были одеты в зелёное. При взгляде на них вспоминались покрытые мхом валуны, и, к радости Гарри, оба были без партнёрш.
Внезапно дубовые входные двери распахнулись, и ученики Дурмштранга вступили в вестибюль. Крам шёл во главе процессии под руку с какой-то незнакомой хорошенькой девочкой в голубом наряде. Газон за их спинами был усыпан сотнями волшебных огоньков — это настоящие живые феи прятались в заколдованных розовых кустах и порхали вокруг статуй Санта Клауса и его оленя.
В этот момент раздался голос профессора МакГонагалл: — Чемпионы, подойдите сюда, пожалуйста!
Парвати, сияя, поправила браслеты. Они с Гарри сказали Падме и Рону: — Скоро увидимся — и двинулись вперёд. Шумная толпа расступилась, пропуская их. Профессор МакГонагалл, одетая в мантию из красной шотландки и с задиристым цветком чертополоха на тулье шляпы, приказала им подождать, пока все войдут и рассядутся. Флёр Делакур и Роджер Дэвис встали поближе к дверям. Дэвис был так ошеломлён тем, что Флёр стала его партнёршей, что не мог отвести от неё взгляда. Седрик и Чо стояли рядом с Гарри; он отвернулся, чтобы не пришлось с ними разговаривать. Его взгляд упал на девочку, стоявшую рядом с Крамом. Гарри открыл рот.
Это была Гермиона.
Да, это была она, и в то же время не она. Она что-то сделала со своей неуправляемой копной волос, и они были уложены в совершенно гладкий и сияющий узел на затылке. На ней было платье из лёгкого голубого материала, и она даже держалась как-то иначе. Возможно, из-за отсутствия десятка томов, который она обычно таскала в сумке на спине. Она улыбалась — правда, довольно нервно — и зубы у неё были абсолютно ровными. Гарри мог лишь удивляться, как он не заметил этого прежде.
— Привет, Гарри, — сказала она. — Привет, Парвати!
Парвати уставилась на Гермиону, не веря своим глазам. И не только она. Когда двери Большого зала распахнулись, фанклуб Крама из библиотеки гордо прошествовал мимо, кидая на Гермиону взгляды, полные ненависти. Пэнси Паркинсон широко раскрыла рот, проходя мимо под руку с Малфоем, но не смогла придумать какую бы гадость ей сказать. Рон же прошёл мимо Гермионы, не взглянув на неё.
Как только все расселись в Большом зале, профессор МакГонагалл скомандовала Чемпионам построиться и следовать за ней. Зал разразился аплодисментами, когда они вошли и двинулись к большому круглому столу, за которым сидели судьи.
Стены сверкали серебряным инеем, звёздный потолок был увит сотнями гирлянд из плюща и омелы, столы Домов исчезли, их место заняли сотни маленьких столиков с фонариками, за каждым из которых помещалось примерно десять человек.
Гарри изо всех сил старался не споткнуться; Парвати наслаждалась; она ослепительно улыбалась всем вокруг, таща его за собой, словно собачку на выставке. Подходя к столу судей, Гарри заметил Рона и Падму. Рон прищурившись наблюдал за Гермионой. У Падмы был мрачный вид.
Дамблдор весело улыбался, глядя на Чемпионов, а лицо Каркарова очень напоминало лицо Рона, когда тот смотрел на Крама и Гермиону. Людо Бэгмэн, в мантии ярко-фиолетового цвета с большими жёлтыми звёздами, хлопал так же сильно, как ученики. Мадам Максим, сменившая свой обычный костюм из черного атласа на легкую мантию из шёлка цвета лаванды, вежливо аплодировала. Гарри вдруг осознал, что за столом нет мистера Крауча. Пятое судейское место занимал Перси Уизли.
Когда Чемпионы с партнёрами дошли до стола, Перси отодвинул пустой стул около себя и посмотрел на Гарри. Гарри понял намёк и сел рядом с Перси, на котором была новая, праздничная мантия тёмно-синего цвета и чрезвычайно самодовольное выражение лица.
— Я получил повышение, — заявил Перси, не дав Гарри и рта раскрыть, таким тоном, словно провозглашал о своём назначении Верховным Властелином Вселенной. — Я теперь персональный помощник мистера Крауча и его представитель.
— Почему он не приехал? — спросил Гарри, которому не улыбалась перспектива выслушивать весь ужин лекцию о днищах котлов.
— Боюсь, мистер Крауч неважно себя чувствует, совсем неважно. Ему нездоровится ещё с Чемпионата мира. Неудивительно — столько сверхурочной работы. Он уже не так крепок как прежде — хотя, конечно же, великолепен и гениален, как всегда. Но Чемпионат мира стал провалом всего министерства, и, кроме того, мистер Крауч пережил ужасный позор — из-за того домового, Блинки, или как её там. Естественно, он её немедленно уволил, но — я бы сказал — всё перемелется, а ему необходима забота, и, думаю, с тех пор как она ушла, его хозяйство пришло в упадок. И потом ему нужно было подготовить турнир и ликвидировать последствия Чемпионата — а ещё эта Скитер постоянно что-то вынюхивает — наконец-то, он может позволить себе заслуженное тихо-спокойное Рождество. Я рад, что он понимает, что ему есть на кого опереться.
Гарри ужасно хотелось спросить, перестал ли Крауч называть Перси «Уизерби», но он поборол искушение.
На сверкающих тарелках ещё не было еды, а перед каждым лежало маленькое меню. Гарри нерешительно взял своё и огляделся — официантов поблизости не наблюдалось. Однако Дамблдор, внимательно изучив меню, отчетливо произнёс, обращаясь к тарелке: — Свиную отбивную!
И свиная отбивная появилась. Поняв принцип, остальные последовали его примеру. Гарри взглянул на Гермиону, чтобы посмотреть, как она отреагирует на этот мудрёный способ выбора еды — столько лишних забот бедным домовым! — но на этот раз Гермиона не думала про Р.В.О.Т.Э. Она была поглощена разговором с Виктором Крамом и едва замечала, что ест.
Гарри пришло в голову, что он никогда не слышал, чтобы Крам что-нибудь говорил, но в данный момент тот говорил, и очень воодушевлённо.
— Ну-у, у нас замок тоже есть, не такой большой и не такой уютный, я думаю, — говорил он Гермионе. — У нас всего четыре этажа, и огонь зажигают только для волшебных целей. Но территория у нас побольше — хотя зимой у нас очень мало света днём, поэтому мы не очень-то ей наслаждаемся. Но летом мы летаем каждый день, над озёрами и горами…
— Ну-ну, Виктор! — рассмеялся Каркаров, но этот смех не тронул холод в его глазах, — больше ничего не выдавай, а то твоя очаровательная подруга узнает, как нас найти!
Дамблдор улыбнулся, сверкнув глазами: — Игорь, все эти секреты… можно подумать, вы не рады гостям.
— Понимаешь, Дамблдор, — сказал Каркаров, выставляя напоказ свои желтеющие зубы, — мы же все защищаем наши частные владения. Разве мы ревниво не оберегаем учебные комнаты, которые нам доверили? Разве мы не правы, что гордимся, что только мы знаем секреты нашей школы и что защищаем их?
— Игорь, я сам никогда не знал всех секретов Хогвартса, — дружелюбно произнес Дамблдор. — Например, сегодня утром по пути в ванную я свернул не туда и оказался в великолепно спланированной комнате, в которой раньше не бывал, и обнаружил там замечательную коллекцию ночных ваз. Однако когда я вернулся, чтобы рассмотреть их поближе, комната исчезла. Я обязательно должен найти её. Может быть, в неё можно попасть только в пять тридцать утра, или она появляется в первой четверти луны — или когда мочевой пузырь ищущего переполнен.
Гарри фыркнул в свою тарелку с гуляшом. Перси нахмурился, но Гарри мог поклясться, что Дамблдор ему подмигнул.
Тем временем Флёр Делакур разносила интерьер Хогвартса в пух и прах, разговаривая с Роджером Дэвисом.
— Это еррунда, — безапелляционно заявила она, осматривая мерцающие стены Большого зала. — В Бобатонском дворрце, у нас в столовой повсюду ледяные скульптурры на Ррождество. Естесвенно, они не тают… Они как огрромные бррильянтовые статуи, поблёскивающие всюду… И еда прросто прревосходная. И еще орр лесных нимф, которрые поют нам, во врремя еды. И у нас нет этих урродливых доспехов в корридоррах, и если бы полтерргейст появился в Бобатоне, его бы оттуда выгнали, вот так, — она нетерпеливо ударила рукой по столу.
Роджер Дэвис смотрел на неё с ошеломлённым выражением лица и продолжал проносить вилку мимо рта. У Гарри создалось впечатление, что Дэвис так поглощён процессом созерцания Флёр, что не понимает даже, о чём она говорит.
— Абсолютно согласен, — быстро сказал тот, хлопая рукой по столу, повторив жест Флёр. — Именно так. Да.
Гарри оглядел зал. За одним из учительских столов он увидел Хагрида, облачённого в свой коричневый с ворсом костюм. Хагрид помахал кому-то за судейским столом, и оглянувшись, Гарри увидел, что мадам Максим помахала Хагриду в ответ. Её опалы сверкнули в пламени свечей.
Гермиона пыталась научить Крама произносить её имя. Он продолжал называть её — Ерми-оун.
— Гер-ми-о-на, — медленно и чётко произнесла она.
— Герми-оу-нина.
— Почти, — сказала она и, перехватив взгляд Гарри, улыбнулась.
Когда с едой было покончено, Дамблдор встал и попросил студентов сделать то же самое. По мановению волшебной палочки все столы выстроились по стенам, расчистив центр зала, а у правой стены возникла сцена. На ней стояла ударная установка, парочка гитар, лютня, виолончель и несколько волынок.
«Вещие сестрички» взошли на сцену под восторженный гром аплодисментов. Музыканты были в чёрных, художественно порванных и не везде зашитых мантиях и с великолепными патлами. Они взялись за инструменты, и Гарри, который был так захвачен зрелищем, что почти забыл, что должно произойти, вдруг осознал, что фонари на столах погасли, а остальные Чемпионы и их партнёры поднимаются на ноги.
— Пошли! — зашипела Парвати. — Мы должны танцевать!
Вставая, он конечно же запутался в мантии. «Вещие сестрички» взяли низкую, траурную ноту. Гарри ступил на ярко освещённый танцпол, избегая чужих взглядов (он заметил, что Шеймус и Дин машут ему и хохочут), а в следующий миг Парвати схватила его руки, уложила одну себе на талию, а другую крепко зажала в ладони.
— Могло быть и хуже, — подумал Гарри, кружась на месте (Парвати вела). Он продолжал смотреть поверх голов, и вскоре зрители высыпали на площадку, так что Чемпионы не были больше в центре внимания. Невилл и Джинни танцевали неподалеку — Гарри заметил, что Джинни часто морщилась — это Невилл наступал ей на ногу — а Дамблдор вальсировал с мадам Максим. Он казался ужасно маленьким рядом с ней, потому что верх его остроконечной шляпы едва доставал ей до подбородка. Однако для женщины своих размеров она двигалась очень грациозно. Хмури хромал в паре с профессором Синистрой, которая нервно следила за его деревянной ногой.
— Симпатичные носки, Поттер, — прорычал Хмури, поравнявшись с Гарри — его волшебный глаз мог видеть сквозь мантии.
— А… да, Добби — домовой связал их для меня, — улыбнулся Гарри.
— Он такой ужасный! — прошептала Парвати, когда Хмури утанцевал дальше. — Я думаю, что такие волшебные глаза надо запрещать!
Гарри с облегчением услышал последнюю, дребезжащую ноту волынки. «Вещие сестрички» остановились, и аплодисменты снова наполнили зал. Гарри моментально отпустил Парвати:
— Пошли посидим?
— Ой, какая классная песня! — воскликнула Парвати, когда «Вещие сестрички» завели новую мелодию, гораздо быстрее предыдущей.
— А мне не нравится, — солгал Гарри, и повел её с площадки, мимо Фреда и Анджелины, которые отплясывали так неистово, что люди вокруг них в страхе сторонились, к столу где сидели Рон и Падма.
— Как дела? — спросил Гарри у Рона, присаживаясь и открывая бутылку Ирисэля.
Рон не ответил. Он не отрываясь смотрел на Гермиону и Крама, которые танцевали неподалеку. Падма сидела скрестив руки, отбивая ногой ритм. Время от времени она бросала на Рона раздражённый взгляд, но Рон не обращал на неё ни малейшего внимания. Парвати села по другую сторону от Гарри, тоже скрестила руки, и буквально через минуту её пригласил мальчик из Бобатона.
— Ты не возражаешь, Гарри? — сказала Парвати.
— Что? — переспросил Гарри, наблюдая за Чо и Седриком.
— А, не важно, — огрызнулась Парвати и ушла с мальчиком из Бобатона. Когда песня закончилась, она не вернулась.
На пустой стул Парвати присела Гермиона. Её лицо слегка порозовело от танцев.
— Привет, — сказал Гарри. Рон промолчал.
— Жарко, правда? — спросила Гермиона, обмахиваясь ладонью. — Виктор ушел за напитками.
Рон уничижающе взглянул на неё. — Виктор? — произнёс он. — Он ещё не попросил называть его Вики?
Гермиона удивлённо посмотрела на Рона: — Что с тобой?
— Если ты не знаешь, — зло сказал Рон, — я тебе не скажу!
Гермиона уставилась на него, потом перевела взгляд на Гарри, который пожал плечами.
— Рон, что…?
— Он же из Дурмштранга! — заорал Рон. — Он же выступает против Гарри! Против Хогвартса! А ты — ты… — Рон явно пытался подобрать достаточно меткие слова, чтобы описать преступление Гермионы, — братаешься с врагом, вот что ты делаешь!
Гермиона открыла рот.
— Не будь таким идиотом! — придя в себя произнесла она. — С врагом! Скажи честно, кто больше всех радовался, когда он приехал? Кто хотел взять у него автограф? У кого в спальне стоит его статуэтка?
Рон проигнорировал её тираду.
— Небось, он пригласил тебя, когда вы были в библиотеке?
— Да, именно там, — сказала Гермиона, краснея. — И что?
— Каким образом — ты пыталась заставить его вступить в рвоту?
— Нет, не пыталась! Если тебе ОЧЕНЬ хочется знать, он — он сказал, что приходил в библиотеку каждый день, чтобы поговорить со мной, но не мог набраться смелости!
Гермиона произнесла это очень быстро, и покраснела так сильно, что стала почти одного цвета с платьем Парвати.
— Да — это он тебе сказал, — злобно произнёс Рон.
— Ну и что же?
— А то! Он же ученик Каркарова! Он знает, с кем ты общаешься… Он просто пытается подобраться к Гарри — узнать о нём побольше — или подобраться поближе, чтобы сотворить какую-нибудь пакость!
Гермиона выглядела так, как будто Рон её ударил. Когда она заговорила, голос её дрожал: — К твоему сведению, он не спросил НИЧЕГО о Гарри, ничего…
Рон поменял тактику со скоростью света: — Тогда он надеется, что ты поможешь ему с яйцом! Полагаю, вы уже пошептались об этом во время ваших маленьких встреч в библиотеке…
— Я бы НИКОГДА не помогла ему с этим яйцом! — оскорблённо возразила Гермиона. — НИ-КО-ГДА. Да как ты можешь говорить такое — я хочу, чтобы Гарри выиграл турнир. Гарри это знает, правда, Гарри?
— Ты своеобразно это демонстрируешь, — усмехнулся Рон.
— Да ведь цель всего турнира в том, чтобы познакомиться с иностранными волшебниками и подружиться с ними! — горячо произнесла Гермиона.
— Нет, не в этом! — заорал Рон. — А в победе!
На них начали оглядываться.
— Рон, — тихо сказал Гарри, — я совсем не против, что Гермиона пошла на бал с Крамом…
Но слова Гарри Рон тоже пропустил мимо ушей.
— Почему бы тебе не пойти и не найти Вики, он будет искать тебя, — продолжал он.
— НЕ НАЗЫВАЙ ЕГО ВИКИ! — Гермиона вскочила на ноги, кинулась на площадку и вскоре затерялась в толпе. Рон смотрел ей вслед со смешанным выражением гнева и удовлетворения на лице.
— Ты меня вообще не собираешься приглашать танцевать? — спросила его Падма.
— Нет, — сказал Рон, всё ещё глядя вслед Гермионе.
— Чудненько, — сказала Падма. Она встала и присоединилась к Парвати и мальчику из Бобатона, который позвал к ним одного из своих друзей так быстро, что Гарри готов был поклясться, что тут не обошлось без Призывающего заклятия.
— А где Эрми-о-нина? — произнёс чей-то голос.
Крам только что присел за их столик, держа два Ирисэля.
— Без понятия, — угрюмо сказал Рон. — Потерял её, что ли?
Крам насупился.
— Если вы увидите её, скажите, что я взял напитки, — произнёс он и ушёл.
— Подружился с Виктором Крамом, Рон?
Перси потирал руки, выглядя ужасно напыщенно. — Великолепно! Это наша цель! Международное волшебное сотрудничество!
К неудовольствию Гарри, Перси занял пустое место Падмы. Судейский стол теперь пустовал. Профессор Дамблдор танцевал с профессором Спраут, Людо Бэгмэн — с профессором МакГонагалл, мадам Максим и Хагрид прокладывали широкую дорожку среди учеников, а Каркарова нигде не было видно. Когда следующая песня закончилась, вновь раздались аплодисменты, и Гарри увидел, как Людо Бэгмэн поцеловал руку профессору МакГонагалл и двинулся к столику сквозь толпу, где его на полпути перехватили Фред и Джордж.
— Они соображают, что делают, раздражая высшие чины министерства? — прошипел Перси, с подозрением наблюдая за Фредом и Джорджем. — НИКАКОГО уважения…
Однако Людо Бэгмэн довольно быстро избавился от Фреда и Джорджа, и, заметив Гарри, помахал ему и подошёл к столу.
— Надеюсь, мои братья не докучают вам, мистер Бэгмэн? — сразу спросил Перси.
— Что? А… нет, совсем нет! — сказал Бэгмэн. — Нет, они мне просто рассказывали о своих поддельно-волшебных палочках. Интересовались, не могу ли я им помочь с организацией продаж. Я пообещал познакомить их с парочкой моих знакомых в магазине шуток Зонко…
Перси поджал губы, и Гарри был готов поспорить, что сразу же по приезде домой он бросится рассказывать об этом миссис Уизли. Похоже, планы у Фреда и Джорджа были далеко идущими, раз уж они решили поставить продажу на поток. Бэгмэн открыл рот, чтобы что-то спросить у Гарри, но Перси опередил его.
— Ну как вам турнир, мистер Бэгмэн? НАШ отдел доволен — неприятность с Кубком Огня, — он быстро взглянул на Гарри, — была совсем некстати, но, кажется, с тех пор всё идёт по плану, как вы думаете?
— О, да! — добродушно согласился Бэгмэн, — ужасно весело. Как поживает старик Барти? Жаль, что он не смог приехать.
— Я уверен, мистер Крауч скоро поправится, — важно заверил его Перси. — Но тем временем, я готов за него потрудиться. И не только разъезжать по балам, — он непринуждённо рассмеялся. — Нет, мне пришлось разбираться со всем, что накопилось за время его отсутствия — вы слышали, что Али Башира поймали на попытке контрабанды ковров-самолётов? А потом мы пытались убедить Трансильванцев подписать Международный запрет на дуэли. В будущем году у меня запланирована встреча с их начальником отдела Международного сотрудничества…
— Пошли прогуляемся, — прошептал Рон, — подальше от Перси…
Делая вид, что отправились за напитками, Гарри и Рон вышли из-за стола, обогнули танцплощадку, и проскользнули в вестибюль. Передние двери были распахнуты, и волшебные огоньки мерцали среди розовых кустов. Спустившись по ступенькам, они очутились среди кустов, извилистых тропинок и больших каменных статуй. Гарри услышал шум падающей воды — похоже, где-то здесь был фонтан. Повсюду на резных скамейках сидели люди. Гарри и Рон ступили на дорожку, но не успели пройти и десятка шагов, как услышали до ужаса знакомый голос.
— …не вижу причин беспокоиться, Игорь.
— Северус, ты не можешь притворяться, как будто этого не происходит! — резко прозвучал голос Каркарова, и вдруг пропал, словно его обладатель испугался чужих ушей. — Это становится всё очевиднее с каждым месяцем. Я и не отрицаю, меня это чрезвычайно заботит…
— Тогда беги, — отрезал Снейп. — Беги — я извинюсь за тебя. Тем не менее, я останусь в Хогвартсе.
Снейп и Каркаров вышли из-за угла. Снейп сжимал в руках свою волшебную палочку и поражал из нее розовые кусты. На его лице застыло до крайности злобное выражение. Из кустов раздался визг, и оттуда вылетела тёмная фигура.
— Десять очков с Рэйвенкло, Фосетт! — зарычал Снейп, когда девочка пронеслась мимо. — И десять очков с Хаффлпаффа, Стеббинс! — добавил он, когда следом пробежал мальчик. — А что вы оба тут делаете? — добавил он, заметив Гарри и Рона, стоявших у них на пути. Гарри увидел, что Каркаров раздосадован их присутствием; он нервно накручивал свою козлиную бородку на палец.
— Мы прохаживаемся, — коротко пояснил Рон. — Это же не запрещено законом?
— Тогда прохаживайтесь дальше! — прорычал Снейп, широкими шагами обходя их. Его мантия неслась за ним, словно крылья летучей мыши. Каркаров поспешил за Снейпом. Гарри и Рон пошли дальше.
— Почему Каркаров так разволновался? — пробормотал Рон.
— С каких пор он и Снейп на — ты? — медленно произнес Гарри.
Они прошли мимо большого каменного оленя, за которым виднелись мерцающие струи фонтана. Два огромных силуэта на каменной скамейке любовались игрой воды в лунном свете. И потом Гарри услышал голос Хагрида.
— Как только я вас увидел, я сразу понял, — произнёс тот странным хрипловатым голосом.
Гарри и Рон замерли. Им совсем не хотелось присутствовать при этой сцене… Гарри оглянулся, в поисках путей для отступления, и увидел Флёр Делакур и Роджера Дэвиса, наполовину скрытых розовым кустом. Он тронул Рона за плечо, показывая, что они могут незаметно ускользнуть (Флёр и Дэвис, судя по всему, были очень заняты), но Рон, в ужасе вытаращив глаза при виде Флёр, отчаянно замотал головой и оттащил Гарри в тень статуи.
— Что ты понял, Агрид? — тихо промурлыкала мадам Максим.
Гарри абсолютно точно не собирался слушать. Он знал, что Хагрид не хотел бы, чтобы его услышали в такой момент (он сам уж точно не захотел бы), и если бы мог — заткнул бы уши руками и запел какую-нибудь песенку — но ситуация была явно не подходящая. Вместо этого он постарался сосредоточить всё внимание на жуке, который полз по каменной спине оленя, однако этот представитель фауны оказался не столь интересен, как следующая фраза Хагрида.
— Я просто понял… понял, что вы такая же, как я… Это была ваша мать или отец?
— Я не понимаю о чем вы, Агрид…
— А у меня мать, — тихо сказал Хагрид. — Она была одной их последних в Великобритании. Конечно, я плохо её помню… Она ушла, когда мне было три годика. Обычная мать бы так не поступила. Но ведь… у них так принято, верно? Не знаю, что с ней случилось… может быть, умерла…
Мадам Максим ничего не ответила. И Гарри, несмотря на данное себе обещание, оторвался от созерцания жука и прислушался, глядя сквозь оленьи рога… Он никогда не слышал, чтобы Хагрид рассказывал о своем детстве.
— Сердце отца разбилось, когда она ушла. Он был очень маленьким, мой отец. Когда мне было шесть, я поднимал и ставил его на кухонный шкаф, если он меня доставал. Его это очень забавляло… — голос Хагрида оборвался. Мадам Максим неподвижно смотрела на серебряный фонтан. — Отец вырастил меня… но он умер, когда я пошёл в школу. И мне пришлось жить самому. Конечно, ещё Дамблдор помогал. Он был очень добр ко мне…
Хагрид вытащил большой шёлковый носовой платок в горошек и громко высморкался.
— Ну… ладно… довольно обо мне. А как насчет вас? От кого вы это унаследовали?
Мадам Максим внезапно поднялась на ноги.
— Здесь ужасно олодно, — сказала она — но какой бы холодной не была погода, она не шла в сравнение с её голосом. — Я, пожалуй, пойду внутррь.
— Да? — переспросил Хагрид. — Стойте, не уходите! Я никогда — никогда не встречал такую же…
— Какую — такую? — спросила мадам Максим ледяным тоном.
Гарри мог бы сказать Хагриду, что лучше не отвечать. Он стоял в тени, сжав зубы, надеясь, что Хагрид промолчит — но его надеждам не суждено было сбыться.
— Ещё одну полувеликаншу, конечно! — сказал Хагрид.
— Да как вы смеете! — взвизгнула мадам Максим. Её голос взорвал тихий ночной воздух, словно сигнальный рожок. Гарри услышал, как Флёр и Роджер вылетели из кустов. — Меня ещё в жизни так не оскоррбляли! Полувеликан! Я? У меня — у меня пррросто широкая кость!
Она унеслась прочь . Большие разноцветные рои фей взвились в воздух, когда она прошла, сердито расталкивая кусты. Хагрид по-прежнему сидел на скамейке, уставившись ей вслед. В темноте Гарри не видел выражение его лица. Спустя минуту Хагрид тоже поднялся и двинулся прочь, но не обратно в замок, а куда-то во тьму, по направлению к своей хижине.
— Давай, — тихо сказал Гарри. — Пошли…
Рон очень серьёзно взглянул на Гарри.
— Ты знал? — прошептал он. — Ты знал, что Хагрид полувеликан?
— Нет, — пожал плечами Гарри. — А что?
По выражению лица Рона он моментально понял, что это одна из очевидных вещей в волшебном мире. Но Гарри вырос у Дёрсли и то, что маги принимали как должное, было для него открытием, хотя таких сюрпризов с каждым годом становилось все меньше и меньше. Теперь он мог бы сказать, что большинство волшебников не спросили бы — А что? — если бы узнали, что мать их друга — великанша.
— Я объясню, — прошептал Рон, — пойдём в замок…
Флёр и Роджер исчезли, вероятно, нашли более укромный уголок. Гарри и Рон вернулись в Большой зал. Парвати и Падма теперь сидели за дальним столом с целой толпой Бобатонских мальчиков, а Гермиона снова танцевала с Крамом. Гарри и Рон уселись за стол подальше от танцплощадки.
— Ну? — спросил Гарри. — В чём фишка с этими великанами?
— Ну, они… они… — Рон подбирал слова, — не слишком приятные, — неубедительно нашёлся он.
— Ну и что? — нахмурился Гарри. — Хагрид-то абсолютно нормальный!
— Я знаю, но… чёрт, не удивительно, что он держит это в тайне, — Рон покачал головой. — Я всегда думал, что он попал под Раздувающее заклинание в детстве или что-то вроде этого. И не хочет об этом упоминать…
— А что такого, что его мать великанша? — спросил Гарри.
— Ну… всем его друзьям наплевать, они-то знают, что он не опасен, — медленно произнёс Рон. — Но… Гарри, эти великаны — ужасно злобные. Как Хагрид сказал — у них так принято, они, как тролли… им просто нравится убивать — все это знают. Правда, в Великобритании их уже не осталось.
— Что с ними случилось?
— Ну, они повымирали, а потом многих убили Авроры. За границей наверняка ещё живут великаны… В горах прячутся…
— Не знаю, кому мадам Максим пытается вешать лапшу на уши, — сказал Гарри, наблюдая за мадам Максим, сидящей в одиночестве за судейским столом. Она казалась очень грустной. — Если Хагрид полувеликан, то и она тоже. Широкая кость… Только у динозавра кости шире, чем у неё.
Гарри и Рон провели оставшуюся часть бала, обсуждая великанов в своём углу; у них не было ни малейшего желания танцевать. Гарри старался не смотреть на Чо и Седрика — при взгляде на них у него возникало острое желание кого-нибудь хорошенько стукнуть.
Когда «Вещие сестрички» закончили играть в полночь, зал вновь наполнился громкими аплодисментами и ученики начали пробираться к вестибюлю. Большинство, правда, высказало мысль, что бал мог бы продолжаться и дальше, но Гарри был ужасно рад, что всё закончилось; ему казалось, что вечер был не очень весёлый.
В вестибюле они натолкнулись на Гермиону, которая прощалась с Крамом и желала ему спокойной ночи. Она холодно взглянула на Рона и молча пронеслась мимо них вверх по мраморной лестнице. Гарри и Рон двинулись за ней, но на полпути Гарри услышал, как кто-то зовёт его.
— Эй — Гарри!
Это был Седрик Диггори. Гарри увидел Чо внизу, в вестибюле.
— Что? — резко спросил он, когда Седрик взбежал к нему.
Казалось, Седрик не хочет говорить при Роне. Рон хмуро пожал плечами, и продолжил подниматься по лестнице.
— Послушай… — Седрик понизил голос, когда Рон ушёл. — С меня причитается за драконов. Знаешь, это золотое яйцо? Твоё воет, когда ты его открываешь?
— Да, — сказал Гарри.
— Ну… прими ванну, понял?
— Что?
— Прими ванну и, ну, возьми с собой яйцо и обдумай всё в горячей воде. Это поможет… Поверь мне.
Гарри уставился на него.
— Вот что, — сказал Седрик. — Воспользуйся ванной для префектов. Четвёртая дверь налево от статуи Бориса Беспечного на шестом этаже. Пароль — «свежая сосна». Мне пора… хотел пожелать спокойной ночи…
Он одарил Гарри улыбкой и поспешил вниз по ступенькам к Чо.
Гарри в одиночестве отправился в Гриффиндорскую башню. Что за странный совет? Как ванна поможет ему выяснить, что означает вопящее яйцо? Может быть Седрик водит его за нос? Может он хочет выставить Гарри дураком, чтобы Чо больше его любила?
Толстая Дама и её подруга Ви дремали. Гарри пришлось крикнуть: — Волшебные огни! — чтобы разбудить их, и они были чрезвычайно этим недовольны. Он пробрался в гостиную и обнаружил Рона и Гермиону, которые бешено орали друг на друга.
— Если тебе это не по душе, то ты знаешь выход! — кричала Гермиона. Её гладкий пучок растрепался, а лицо было искажено гневом.
— Да ну? — кричал в ответ Рон. — Какой же?
— В следующий раз, когда будет бал, пригласи меня, до того как это сделает кто-то другой, а не в последнюю очередь!
Рон молча глотал воздух, словно рыбка, выброшенная на берег, а Гермиона развернулась на каблуках и унеслась к себе в спальню. Рон повернулся к Гарри.
— Ну, — ошеломлённо пробормотал он, — ну — это всего лишь доказывает — ничего она не поняла…
Гарри ничего не сказал. Он был слишком рад, что Рон снова с ним разговаривает, чтобы вразумить его — но он думал, что Гермиона поняла всё гораздо лучше Рона.
