Книга 5. Глава 30. Гроп

В последующие несколько дней рассказы о том, как Фред и Джордж улетели из Хогвартса, можно было слышать так часто, что Гарри не сомневался: эта история скоро станет ещё одной школьной легендой. И недели не прошло, а даже те, кто смотрел на всё своими глазами, были почти уверены, будто видели, как близнецы спикировали на Амбридж и забросали её Навозными бомбами с ног до головы, после чего стремительно вылетели через парадные двери. Нашумевший поступок близнецов вызвал среди учеников такой живой отклик, что Гарри частенько доводилось слышать фразы вроде: «Нет, правда, иногда мне просто хочется вскочить на метлу и улететь куда глаза глядят», – или, – «Ещё один такой урок, и можно линять отсюда, как Уизли».
Фред и Джордж, конечно, позаботились, чтобы их нескоро позабыли. Во-первых, они не оставили никаких намёков на то, как избавиться от трясины, заполнившей уже весь коридор на пятом этаже в восточном крыле. Кое-кто видел, как Амбридж и Филч всячески пытались отделаться от неё, но без толку. В конце концов, коридор огородили, а Филчу, который жутко злился и неистово скрежетал зубами, досталась роль паромщика на переправе учеников через болото к классам. Гарри был уверен, что Мак-Гонагалл или Флитвик запросто убрали бы эту трясину одним взмахом палочки, но они, казалось, предпочитали наблюдать за тщетными стараниями Амбридж, так же, как и в случае с Феерическими Фейерверками Фреда и Джорджа.
А во-вторых – две здоровенных, по форме похожих на мётлы, дыры в двери кабинета Амбридж, которую пробили «Чистомёты» Фреда и Джорджа, когда устремились на зов своих хозяев. Филч приладил новую дверь и запер «Молнию» Гарри в подземелье, где, по слухам, Амбридж поставила вооружённого тролля-охранника. Однако неприятности у неё на этом не закончились.
Пример Фреда и Джорджа оказался столь заразителен, что многие ученики вступили в борьбу за ныне пустующее место Главных Нарушителей Спокойствия. Несмотря на новую дверь, кто-то сумел подсунуть в кабинет Амбридж мохнатого Нюхлера, который в поисках блестящих вещиц моментально перевернул всё вверх дном, прыгнул на Амбридж, едва она вошла, и попытался отгрызть кольца с её коротких пальцев. Бомбы и шарики-вонючки взрывались в коридорах так часто, что среди учеников появилась новая мода накладывать на себя Чары Пузыря-Головы перед выходом из класса: запас свежего воздуха был им обеспечен, их даже не останавливало то, что при этом вид был такой, будто они надели на головы аквариумы.
Филч патрулировал коридоры с хлыстом наизготовку, отчаянно желая отловить злодеев, но теперь нарушителей стало так много, что разорвись он на части, всё равно не смог бы никого поймать. Ученики из Инквизиторской свиты пытались помогать ему, но с ними начало твориться что-то странное. Говорили, что Уоррингтон из Квиддичной команды Слизерина оказался в больничном крыле с ужасным заболеванием кожи, из-за которого он выглядел так, словно был покрыт кукурузными хлопьями; на следующий день Пэнси Паркинсон, к удовольствию Гермионы, пропустила все уроки, так как умудрилась обзавестись ветвистыми рогами.
Между тем, стало ясно, что прежде чем покинуть Хогвартс, Фред и Джордж сумели распродать кучу Пайков Прогульщика. Стоило только Амбридж войти в класс, как ученики принимались падать в обмороки, их тошнило, у них начинался сильный жар или ручьями лила кровь из носа. От гнева и недовольства голос Амбридж иногда срывался на визг. Она попыталась выявить причину этих загадочных симптомов, но ученики упрямо твердили, что у них амбриджит. Она оставила после уроков четыре класса подряд, но так и не раскрыла их тайну. После этого Амбридж сдалась, и ей пришлось разрешить ученикам, которые то и дело норовили упасть в обморок, заливались кровью, которых тошнило и бросало в пот, целыми группами уходить с её уроков.
Но даже эти любители Пайков Прогульщика казались просто младенцами по сравнению с таким мастером хаоса и беспорядка, как Пивз, который, казалось, принял прощальные слова Фреда близко к сердцу. Дико кудахтая, он летал по всей школе, переворачивал столы, неожиданно появлялся прямо из классной доски, опрокидывал статуи и вазы и пару раз даже засунул в доспехи миссис Норрис, где она дико выла до тех пор, пока её не извлёк оттуда разъярённый Филч. Пивз бил фонари и задувал свечи, жонглировал горящими факелами прямо над головами испуганно кричащих учеников, «помогал» аккуратно сложенным стопкам пергамента свалиться в камин или в окно. Он устроил потоп на третьем этаже, открыв все краны в туалетах, бросил мешок с тарантулами посреди Большого зала во время завтрака и, всякий раз, когда устраивал себе передышку, часами неотступно летал за Амбридж и громко пускал ветра каждый раз, когда она что-нибудь говорила.
Все, кроме Филча, казалось, не спешили ей помочь. Да чего там, через неделю после того, как Фред и Джордж покинули школу, Гарри своими глазами видел и мог поклясться, что слышал, как профессор Мак-Гонагалл, проходя мимо Пивза, колдующего над хрустальным канделябром, чуть слышно шепнула полтергейсту: «Он отвинчивается в другую сторону».
В довершение ко всему, Монтегю до сих пор не оправился от пребывания в том туалете; он по-прежнему не понимал, где находится, и однажды утром во вторник можно было видеть его родителей, с чрезвычайно сердитым видом направляющихся к главному входу.
– Мы что, так ничего и не скажем? – беспокойно спросила Гермиона, прижавшись щекой к стеклу в классе Чар, чтобы разглядеть, как мистер и миссис Монтегю заходят внутрь. – О том, что с ним произошло? Может, это поможет мадам Помфри вылечить его?
– Нет, конечно, он и так поправится, – равнодушно ответил Рон.
– Всё равно, одной проблемой больше для Амбридж, правда? – довольно добавил Гарри.
Они с Роном одновременно коснулись палочками своих чашек, которые им полагалось заколдовать. У чашки Гарри выросли четыре очень коротких ножки, которые никак не могли достать до стола и бесполезно болтались в воздухе. На чашке Рона появились четыре тонюсенькие ножки, которые с большим трудом оторвали её от стола, дрожа от натуги, но через пару секунд подогнулись, из-за чего чашка шмякнулась о стол и разбилась пополам.
– Репаро, – быстро произнесла Гермиона, исправляя чашку Рона взмахом своей палочки. – Нет, а что если Монтегю навсегда таким и останется?
– Да кого это волнует? – раздражённо буркнул Рон, в то время как его чашка снова поднялась, шатаясь, на отчаянно дрожащих ножках. – Нечего было пытаться снять столько очков с Гриффиндора. А уж если ты решила о ком-нибудь побеспокоиться, Гермиона, побеспокойся лучше обо мне!
– О тебе? – переспросила она, поймала свою чашку, весело пробежавшую через весь стол на четырех крепких, немного похожих на прутики, ножках, и поставила её перед собой. – Почему это я должна о тебе беспокоиться?
– Когда следующее письмо от мамы наконец-то пройдёт через все досмотры Амбридж, – горько ответил Рон, поддерживая чашку, которая на хилых ножках старалась удержать собственный вес, – неприятностей у меня будет выше крыши. Не удивлюсь, если она пришлёт ещё одну Вопилку.
– Но…
– Вот погоди, я окажусь виноватым, что Фред и Джордж бросили школу, – мрачно продолжал Рон. – Она скажет, что я не должен был позволить им улететь, что мне следовало схватиться за хвосты их мётел и держаться до последнего, или что-то в этом роде… Да, она скажет, что это всё из-за меня.
– Ну, если она действительно так скажет, это будет очень несправедливо, ведь ты же ничего не мог поделать! Но я уверена, что она так не скажет, то есть, если у них и правда есть помещение на Диагон аллее, то они, должно быть, задумали это давным-давно.
– Да, но вопрос-то в другом – как они заполучили это помещение? – не унимался Рон и стукнул палочкой по своей чашке так сильно, что её ножки опять подогнулись, она упала на стол перед ним и задёргалась. – Что-то здесь не так, правда? Им понадобится куча галлеонов, чтобы платить за помещение в таком месте как Диагон аллея. Она захочет знать, каким образом они раздобыли столько золота.
– Ну, да, мне тоже интересно, – согласилась Гермиона и позволила своей чашке бегать вокруг чашки Гарри, короткие ножки которой всё ещё не доставали до стола. – Я подумала, а не уговорил ли их Мундýнгус торговать краденым или того хуже?
– Нет, не уговорил, – коротко ответил Гарри.
– А ты откуда знаешь? – одновременно спросили Рон и Гермиона.
– Потому что… – Гарри колебался, но, кажется, пришло время во всём сознаться. Нехорошо и дальше молчать, если из-за этого все думают, что Фред и Джордж – преступники. – Потому что они получили это золото от меня. Я отдал им свой выигрыш Трёхмагового турнира в прошлом июне.
Воцарилась тишина, затем чашка Гермионы пробежала прямо по краю стола и грохнулась на пол.
– Ой, Гарри, не может быть! – воскликнула Гермиона.
– Может, может, – запальчиво ответил Гарри. – И вовсе не жалею об этом. Мне не нужно было то золото, а у них всё отлично получится с магазинчиком розыгрышей.
– Но это же здорово! – взволнованно отозвался Рон. – Раз это всё ты, Гарри, мама не сможет обвинить меня! Можно, я скажу ей?
– Да, наверно лучше сказать, – безрадостно согласился Гарри. – Особенно, если она думает, что они сбывают краденые котлы и тому подобное.
До конца урока Гермиона не сказала ни слова, но Гарри догадывался, что её сдержанности надолго не хватит. Ну и, конечно, когда они вышли из замка на перемене и грелись на слабом майском солнышке, она уставилась на Гарри и раскрыла рот, собираясь всё ему высказать.
Но Гарри даже не дал ей начать.
– Нечего ворчать на меня – что сделано, то сделано, – решительно сказал он. – Золото досталось Фреду с Джорджем – они, кажется, потратили изрядную его часть – и я не могу вернуть его себе, да и не хочу. Так что не нужно слов, Гермиона.
– Вовсе я и не собиралась ничего говорить о Фреде и Джордже! – обиженно ответила она.
Рон недоверчиво фыркнул, и Гермиона одарила его очень мрачным взглядом.
– Нет, не собиралась! – повторила она сердито. – На самом деле, я хотела спросить Гарри, когда он вернётся к Снейпу и попросит продолжить уроки Окклюменции!
Гарри упал духом. Помнится, как только они закончили говорить о Фреде и Джордже, что, кажется, заняло довольно много часов, Рон и Гермиона захотели услышать новости о Сириусе. А так как Гарри не рассказал им, почему он тогда захотел поговорить с Сириусом, то было трудно придумать, что им ответить. В конце концов, Гарри честно признался, что Сириус велел ему возобновить уроки Окклюменции. И с тех пор он жалел, что рассказал им об этом; Гермиона то и дело заводила разговор про Окклюменцию, когда Гарри меньше всего был к этому готов.
– И не говори, что тебе больше не снятся странные сны, – предупредила на этот раз Гермиона, – потому что Рон рассказал мне, что ты вчера опять говорил во сне.
Гарри бросил испепеляющий взгляд на Рона, у которого хватило совести выглядеть виноватым.
– Ты совсем немного сказал, – пробормотал он извиняющимся тоном. – Что-то вроде «ещё чуть-чуть».
– Мне снилось, что вы играете в квиддич, – нагло солгал Гарри. – Я пытался заставить тебя протянуть руку ещё чуть-чуть, чтобы ты поймал Кваффл.
Уши Рона порозовели. Гарри даже почувствовал какое-то мстительное наслаждение, но ему, конечно же, не снился никакой квиддич.
Прошлой ночью он опять шёл по коридору Отдела тайн. Пройдя круглую комнату и комнату, полную мерцающего и танцующего света, он оказался снова в той, похожей на пещеру, комнате, уставленной рядами полок с пыльными стеклянными шарами.
Он поспешно направился прямо к ряду номер девяносто семь, повернул налево и пошел вдоль него… потом он, наверно, и произнёс вслух «ещё чуть-чуть» потому что чувствовал, что сознание борется в нём, изо всех сил стараясь разбудить его… Однако прежде, чем Гарри добрался до конца ряда, он обнаружил, что снова лежит в своей постели, уставившись вверх, на балдахин с четырьмя эмблемами.
– Ты же пытаешься блокировать свои мысли, правда? – спросила Гермиона, не отводя взгляда от Гарри. – Ты по-прежнему практикуешься в Окклюменции?
– Конечно, – ответил Гарри, стараясь говорить так, будто этот вопрос был для него оскорбительным, но при этом избегая встречаться с ней взглядом. По правде говоря, ему было очень любопытно, что же спрятано в той комнате, полной пыльных шаров. Так что ему даже хотелось, чтобы эти сны продолжались. Но дело в том, что до экзаменов оставалось меньше месяца, и всё свободное время уходило на повторение пройденного, а голова у него была настолько забита информацией, что, ложась в постель, он вообще с трудом мог заснуть. Когда же ему это удавалось, его переутомлённый мозг показывал, чуть ли не каждую ночь, какие-то дурацкие сны про экзамены. К тому же он подозревал, что часть его сознания – та часть, которая часто говорила голосом Гермионы – теперь, чувствовала себя виноватой, когда он случайно оказывался во сне в том коридоре, с чёрной дверью в конце, и стремилась разбудить его прежде, чем он успевал добраться до конца.
– Знаешь, – начал Рон, уши которого все ещё пылали, – если Монтегю не поправится до матча Слизерина с Хаффлпаффом, у нас будет шанс выйти в финал и выиграть Кубок.
– Да, наверно, – ответил Гарри, довольный сменой темы разговора.
– Ну, то есть, у нас одна победа, одно поражение – если Хаффлпафф сделает Слизерин в следующую субботу…
– Да, правильно, – согласился Гарри, так и не дослушав, с чем соглашается. Через внутренний двор только что прошла Чо Чанг, нарочно не глядя в его сторону.

***

Финальный матч квиддичного сезона, Гриффиндор против Рэйвенкло, должен был состояться в конце последней недели мая. Хотя в полуфинале Слизерин действительно проиграл Хаффлпаффу, Гриффиндор не смел надеяться на победу, главным образом (хотя, конечно, никто не говорил ему об этом) из-за плачевных достижений Рона в роли вратаря. Однако он, казалось, нашёл новый повод для оптимизма.
– Я говорю, хуже, чем сейчас, мне уже не будет, правда? – мрачно сказал он Гарри и Гермионе за завтраком на утро перед матчем. – Так что нечего терять, верно?
– А знаешь, – заметила Гермиона немного позже, когда они с Гарри спускались к стадиону посреди взволнованной толпы, – я думаю, что Рон может добиться большего успеха, когда рядом нет Фреда и Джорджа. Уж они-то никогда не помогали ему поверить в себя.
Их обогнала Луна Лавгуд, у которой на голове было что-то, похожее на живого орла.
– Ах ты, я же забыла! – воскликнула Гермиона, поглядывая на машущего крыльями орла, когда Луна безмятежно проходила мимо группы хохочущих и показывающих пальцами Слизеринцев. – Чо ведь будет играть, да?
Гарри, который об этом не забыл, только хмыкнул.
Они уселись на свободные места в самом верхнем ряду. Был прекрасный, ясный день, Рон не мог бы пожелать лучшего, а Гарри надеялся только на то, что случится чудо, и Рон не даст слизеринцам повода распевать «Уизли – наш Король».
Ли Джордан, совсем повесивший нос с тех пор, как Фред и Джордж ушли из школы, как всегда комментировал матч. Когда команды вылетали на поле, он называл имена игроков, правда, на этот раз не так пылко, как обычно.
– … Брэдли… Дэвис… Чанг, – перечислял он, и Гарри ощутил холодок в животе, когда на поле появилась Чо. Её блестящие чёрные волосы слегка трепетали на ветерке. Гарри уж и не знал, чего ему хочется, но одно было ясно: он не намерен терпеть ссоры. Даже видя, как она весело болтала с Роджером Дэвисом, когда они готовили свои мётлы, он почувствовал лишь небольшой приступ ревности.
– И матч начался! – крикнул Ли. – Вот Дэвис сразу получает Кваффл, капитан Рэйвенкло, Дэвис, с Кваффлом, он обходит Джонсон, обходит Белл, уворачивается от Спиннет… летит прямо к кольцам! Он собирается бросать… и… и… – тут Ли громко выругался. – И забивает.
У Гарри и Гермионы вырвался стон, слившийся со стонами остальных гриффиндорцев. Разумеется, слизеринцы с противоположной стороны стадиона тут же запели:
«Летает Уизли будто моль
в защите он полнейший ноль…»
– Гарри, – произнёс чей-то хриплый голос у него над ухом. – Гермиона …
Гарри обернулся и увидел между спинками сидений огромное бородатое лицо Хагрида, которое с трудом там умещалось. Видимо, он протиснулся через весь ряд, потому что первогодки и второгодки, мимо которых он только что пробрался, выглядели помятыми и слегка придавленными. Хагрид почему-то согнулся в три погибели, будто хотел казаться незаметным, хотя и в таком положении он был, по крайней мере, на четыре фута выше всех.
– Слышьте, – прошептал он. – Можете пойти со мной? Прямо сейчас, а? Покеда все смотрят матч?
– Э-э… А обязательно сейчас, Хагрид? – спросил Гарри. – Нельзя после матча?
– Нет, – ответил Хагрид. – Нет, Гарри, надо сейчас… Покеда никто не видит… Пожал'ста.
Нос Хагрида слегка кровоточил. Оба глаза были подбиты. Гарри не видел его так близко с тех пор, как тот вернулся в школу. Хагрид был очень мрачен.
– Конечно, – тут же отозвался Гарри, – конечно, мы пойдём.
Они с Гермионой начали продвигаться к выходу через свой ряд, отчего многие ученики недовольно ворчали, ведь им приходилось подниматься, чтобы пропустить их. В соседнем ряду, где шёл Хагрид, никто не жаловался, все усилия уходили на то, чтобы стать как можно меньше.
– Я так вам благодарен, правда, – сказал им Хагрид на лестнице. Пока они спускались к лужайке, он беспокойно озирался по сторонам. – Надеюсь только, что она нас не заметит.
– Амбридж, что ли? – спросил Гарри. – Она не заметит. Ты что, не видел – её Инквизиторская Свита в полном составе сидит рядом с ней? Она думает, небось, что на матче будут беспорядки.
– Да ну, чуток беспорядка не помешало бы, – Хагрид остановился, выглянул из-за края трибуны, чтоб удостовериться, что на лужайке от стадиона и до его хижины никого нет. – У нас было бы побольше времени.
– А в чём дело, Хагрид? – озабоченно глядя на него, спросила Гермиона по дороге к опушке Леса.
– Вы… Сами щас всё увидите, – ответил Хагрид и оглянулся через плечо, потому что сзади до них вдруг донёсся рёв трибун. – Эй… Интересно, кто забил?
– Рэйвенкло, наверно, – тяжело вздохнул Гарри.
– Хорошо… Хорошо… – рассеянно пробормотал Хагрид. – Это хорошо…
Им приходилось бежать вприпрыжку, чтобы не отстать от лесничего, который шагал через лужайку, оглядываясь на каждом шагу. Когда они поравнялись с хижиной, Гермиона непроизвольно свернула налево к входной двери. Однако Хагрид прошёл мимо, в тень деревьев на опушке Леса, и подобрал там арбалет, прислонённый к дереву. А когда понял, что они уже не идут следом, обернулся.
– Нам туда, – мотнул он косматой головой в сторону Леса.
– В Лес? – удивилась Гермиона.
– Угу, – подтвердил Хагрид. – Ну же, скорее, пока нас не заметили!
Гарри и Гермиона переглянулись и скрылись за деревьями следом за Хагридом, который уже шагал далеко впереди них, направляясь прямо в зелёную чащу с арбалетом наготове. И им пришлось припустить, чтобы догнать его.
– Хагрид, зачем тебе оружие? – спросил Гарри.
– Так, на всякий случай, – Хагрид пожал плечищами.
– Ты не брал с собой арбалет, когда показывал нам Тестралей, – робко вставила Гермиона.
– Не-а, ну тогда-то нам не надо было идти так далеко в Лес, – ответил Хагрид. – И всё равно, это было ещё до того, как Фиренц ушёл из Леса, верно?
– А какая разница, ушёл Фиренц или нет? – полюбопытствовала Гермиона.
– Другие кентавры нынче имеют на меня зуб, во какая, – спокойно пояснил Хагрид, оглядываясь по сторонам. – Они были, ну… Взаправду-то, дружелюбными их не назовёшь… Но мы ладили. Они, вродь, были сами по себе, но завсегда приходили, коль мне являлась охота с ними потолковать. А теперь нет.
Он тяжело вздохнул.
– Фиренц сказал, они рассердились, потому что он ушёл работать к Дамблдору, – Гарри зацепился за корень, так как вместо того, чтоб смотреть под ноги, не мог отвести глаз от Хагрида.
– Да уж, – снова вздохнул Хагрид. – Рассердились, ещё мягко сказано. Им словно вожжа под хвост попала. Если бы я не вмешался, думаю, они залягали бы Фиренца до смерти…
– Они напали на него? – потрясённо воскликнула Гермиона.
– Эгеж, – сердито ответил Хагрид, пробираясь через низко нависшие ветки. – Полстада на одного.
– А ты остановил их? – поразился Гарри, на которого слова Хагрида произвели впечатление. – Один?
– Ну так, остановил, конечно. Не мог же я там просто стоять и зыркать, как они убивают его, так? – подтвердил Хагрид. – Ладно ещё, я мимо проходил, да уж… И Фиренцу надобно вспомнить об этом прежде, чем всякие глупые предостережения мне передавать! – вдруг с жаром добавил он.
Гарри и Гермиона поражённо переглянулись, но Хагрид нахмурился и продолжать не стал.
– Так чего, – сказал он, дыша тяжелее обычного, – с тех пор другие-то кентавры обозлившиеся на меня, а в Лесу-то они, к несчастью, сила… самые толковые здешние твари.
– Вот почему мы здесь, Хагрид? – спросила Гермиона. – Из-за кентавров?
– Да нет, – помотал головой Хагрид, – не из-за них. Ну, конечно, они могут подбросить забот-то, да уж… Да вы скоро и сами всё увидите.
После такого путаного объяснения он зашагал быстрее, и стало очень трудно поспевать за ним, потому что за каждый его шаг им приходилось делать три.
Заросли подбирались к тропинке всё ближе и, чем дальше в Лес, тем деревья росли плотнее, так что стало темно как в сумерки. Вскоре они были уже далеко от поляны, где Хагрид показывал им Тестралей, но Гарри не беспокоился, пока Хагрид неожиданно не сошёл с тропинки и не начал пробираться между деревьями в самую чащу Леса.
– Хагрид! – крикнул Гарри, с трудом продираясь сквозь густые заросли ежевики, через которые Хагрид просто перешагивал. Уж Гарри-то хорошо помнил, что с ним случилось в прошлый раз, когда он сошёл с тропинки в Лесу. – Куда это мы идём?
– Ещё чуток подальше, – бросил Хагрид через плечо. – Ну же, Гарри… Теперь нам надо держаться вместе.
Было очень непросто угнаться за Хагридом из-за веток и колючих зарослей, через которые Хагрид проходил легко, будто это была всего-навсего паутина, но за которые то и дело цеплялась одежда Гарри и Гермионы, часто не давая им и шагу ступить, так что приходилось останавливаться на несколько минут, чтобы высвободиться. Вскоре руки и ноги Гарри были в ссадинах и царапинах. Они уже зашли так далеко в Лес, что иногда в полутьме впереди вместо Хагрида Гарри видел только большой тёмный силуэт. В тишине любой звук казался угрожающим. Треск сучка отзывался громким эхом и чуть слышный шелест крыльев какой-нибудь пичужки заставлял Гарри пристально вглядываться во тьму. Тут ему пришло в голову, что никогда ещё он не забирался так далеко в Лес, не встретив по пути никаких созданий. От этого ему стало не по себе.
– Хагрид, ничего, если мы зажжём палочки? – тихо спросила Гермиона.
– Э-э… ладно, – шепнул Хагрид. – Вообще-то…
Он внезапно остановился и обернулся. Гермиона столкнулась с ним и отлетела назад. Гарри успел поймать её у самой земли.
– Наверно, лучше нам остановиться на минутку, чтобы я… подготовил вас, – сказал Хагрид. – Ну, до того, как мы придём.
– Ладно! – ответила Гермиона, поднимаясь на ноги не без помощи Гарри. Оба пробормотали «Люмос», и кончики их палочек засветились. В мерцающем свете палочек из темноты показалось лицо Хагрида, и Гарри снова заметил, что тот взволнован и грустен.
– Ладно, – начал Хагрид. – Ну… Понимаете… Тут такое дело…
Он поглубже вздохнул.
– Ну, скорее всего, меня на днях уволят, – сказал он.
Гарри и Гермиона переглянулись, а потом уставились на него.
– Но ты уже так долго продержался… – осторожно начала Гермиона. – С чего ты взял, что…
– Амбридж думает, что это я подсунул Нюхлера к ней в кабинет.
– А это ты? – не сдержался Гарри.
– Нет, смертофалд побери! – возмутился Хагрид. – Но она втемяшила себе в голову, что раз дело касается волшебных тварей, то без меня здесь ну никак. Вы ж знаете, она только и думает, как бы отделаться от меня с тех пор, как я вернулся. Я, конечно, не хочу уходить, но, если бы не… ну… особые обстоятельства, о которых я собираюсь вам рассказать, ушёл бы хоть сейчас, прежде чем она устроит это на глазах у всей школы, как тогда, с Трелони.
Гарри и Гермиона начали, было, возражать, но Хагрид взмахом своей огромной ручищи остановил их.
– Это же не конец света, я всё равно смогу помогать Дамблдору, буду полезен Ордену. А с вами останется Граббли-Планк, и вы… вы отлично справитесь с экзаменами…
Его голос дрожал и прерывался.
– Не волнуйтесь за меня, – торопливо сказал он, когда Гермиона собралась похлопать его по руке. Он достал из кармана жилетки огромный носовой платок в горошек и вытер глаза. – Понимаете, я бы не стал вам всё это рассказывать, но я должен. Знаете, если я уйду… Ну, я не могу просто уйти не… Не сказав никому… Ведь мне… Мне нужна ваша помощь. И Рона тоже, если он захочет.
– Конечно, мы поможем тебе, – заверил его Гарри. – А что мы должны делать?
Хагрид громко шмыгнул носом и молча потрепал Гарри по плечу с такой силой, что тот ударился о дерево.
– Я знал, что вы согласитесь, – промычал Хагрид в носовой платок. – Но всё равно я не… Никогда не… Забуду… Ну… Пойдём… Здесь уже совсем близёхонько… Осторожнее, тут крапива…
Они молча шли ещё минут пятнадцать. Гарри открыл рот, собираясь спросить, долго ли ещё идти, когда Хагрид правой рукой сделал им знак остановиться.
– Теперь осторожней – прошептал он. – Тихонько…
Они прокрались вперёд, и Гарри увидел, что стоит перед большой, гладкой земляной насыпью, высотой чуть ли не с Хагрида, которая, не без страха подумал он, наверняка была логовом какого-то огромного зверя. Вокруг насыпи повсюду валялись вырванные с корнем деревья, так что она расположилась в центре голого клочка земли, окружённая кучами стволов и веток. Получилось что-то вроде забора или баррикады, за которой и стояли Гарри, Гермиона и Хагрид.
– Спит, – выдохнул Хагрид.
Конечно, Гарри и сам слышал отдалённые, повторяющиеся раскатистые звуки, будто работала пара огромных лёгких. Он покосился на Гермиону, которая уставилась на насыпь, открыв рот. Она была просто в ужасе.
– Хагрид, – спросила она шёпотом, едва слышным из-за звуков спящего существа, – кто это?
Гарри вопрос показался странным – сам он собирался спросить: «Что это»?
– Хагрид, ты же сказал нам… – палочка Гермионы дрожала в её руке, – ты сказал, что никто из них не захотел идти!
Гарри перевёл взгляд с неё на Хагрида, а затем, поняв, в ужасе посмотрел обратно на насыпь.
Большая земляная насыпь, на которую он, Гермиона и Хагрид могли запросто встать, медленно поднималась и опускалась, глубоко и чуть похрапывая, дышала. Это была вовсе не насыпь, а спина, теперь уже ясно, чья…
– Ну… Нет… Он и не хотел идти, – в отчаянии ответил Хагрид. – Но я должен был привести его, Гермиона, должен!
– Но почему? – спросила Гермиона, кажется, готовая заплакать. – Почему… Что… Ой, Хагрид!
– Мне ж казалось, если я его приведу, – продолжал Хагрид, сам готовый заплакать, – научу его кое-каким манерам… Я смогу вывести его из Леса и показать всем, что он безобиден!
– Безобиден! – пронзительно вскрикнула Гермиона, а Хагрид зашикал на неё, делая знаки руками, потому что огромное существо перед ними громко всхрапнуло и зашевелилось во сне. – Это ведь он всё время так избивал тебя, правда? Из-за него у тебя все эти раны и синяки!
– Он просто не знает своей силы! – настаивал Хагрид. – И он стал лучше и уже не дерётся как раньше…
– Так вот почему ты целых два месяца добирался домой! – встревожилась Гермиона. – Ох, Хагрид, зачем же ты привёл его, если он не хотел идти? Разве не лучше ему было остаться среди своих?
– Они обижали его, Гермиона, потому что он такой маленький! – ответил Хагрид.
– Маленький? – переспросила она. – Он – маленький?
– Да не мог я оставить его, Гермиона! – всхлипнул Хагрид, и слезы покатились по его израненному лицу и бороде. – Понимаешь… он – мой братик!
Гермиона уставилась на него, открыв рот.
– Хагрид, говоря «братик», – медленно произнёс Гарри, – Ты имеешь в виду?..
– Ну… наполовину братик, – исправился Хагрид. – Так уж получилось, что моя мать сдружилась с другим великаном, после того, как бросила моего папаню, ну и появился Гроп…
– Гроп? – переспросил Гарри.
– Ага… Ну, это звучит похоже на то, как он себя называет, – озабоченно ответил Хагрид. – Он ещё плохо говорит по-нашему… Я пытался научить его… Так или иначе, она, кажись, любила его не намного больше, чем меня. Понимаешь, у великанш принято рожать здоровых больших деток, а он всегда был среди них крохой – всего шестнадцати футов…
– О, да уж, малюсенький! – немного истерично съязвила Гермиона. – Совсем кроха!
– Его все кругом шпыняли… Не мог я его там оставить…
– А мадам Максим была не против? – спросил Гарри.
– Она… Ну, она видела, что для меня это очень важно, – ответил Хагрид. Он нервничал. – Но… но признаться, она через какое-то время немного устала от него… Так что на обратном пути мы разделились… Хотя, она обещала никому не говорить…
– Как же тебе удалось привести его, да ещё и незаметно для всех? – удивился Гарри.
– Ну, понятно, потому-то мы и шли так долго, – пояснил Хагрид. – Должны были идти только ночью, через безлюдную местность и всё такое. Конечно, ходит он прилично, когда захочет, но он всё норовил вернуться.
– Ой, Хагрид, почему же ты не разрешил ему? – спросила Гермиона, она уселась на вырванное с корнем дерево и закрыла лицо руками. – Что ты собираешься делать со злобным великаном, который даже не хочет здесь оставаться!
– Ну, знаешь… «злобный» – это уж того, грубовато, – возразил Хагрид, всё ещё нервничая. – Положим, он и отвесил мне парочку тумаков, когда был в плохом настроении, но он исправляется, лучше ест, привыкает.
– Зачем же тогда верёвки? – поинтересовался Гарри.
Он только что заметил верёвки, каждая толщиной с молодое деревце, привязанные к самым толстым деревьям вокруг и тянущиеся туда, где спиной к ним лежал на земле Гроп.
– Тебе приходится связывать его? – еле слышно спросила Гермиона.
– Ну… Да… – волновался Хагрид. – Понимаешь… Я же говорю… Он, правда, не знает своей силы.
Гарри понял теперь, почему в этой части леса почти нет других живых существ.
– Так о чём ты хотел попросить Гарри, Рона и меня? – со страхом спросила Гермиона.
– Позаботьтесь о нём, – ответил Хагрид. – Когда меня не будет.
Гарри и Гермиона обменялись грустными взглядами, и Гарри стало неловко, потому что он уже обещал Хагриду сделать всё, о чём бы тот ни попросил.
– Что… Что значит, «позаботьтесь»? – спросила Гермиона.
– Это не еда или ещё что! – с жаром ответил Хагрид. – Он и сам может раздобыть всё, что надо. Птицы, там, олени всякие… Нет, ему просто нужна компания. Если бы я знал, что кто-то заботится о нём, помогает понемногу… Ну, там, учит его…
Гарри ничего не ответил, он просто обернулся и посмотрел на громаду, спящую на земле перед ними. В отличие от Хагрида, который выглядел как очень большой человек, Гроп казался странно уродливым. То, что Гарри поначалу принял за крупный, поросший мхом валун слева от большой земляной насыпи, на самом деле оказалось головой Гропа. Она была непропорционально большая, почти круглая, покрытая кудрявыми короткими волосами цвета папоротника. Над головой виднелся край большого, мясистого уха, а сама она, как и у дяди Вернона, казалась насаженной прямо на плечи, с едва заметным намёком на шею. Широченная спина была покрыта чем-то вроде грязной коричневатой рубахи из грубо сшитых звериных шкур. Великан спал, и громадные швы, казалось, вот-вот разойдутся. Гроп свернулся калачиком и Гарри видел огромные, грязные босые ступни, размером с сани, мирно лежащие прямо на земле одна на другой.
– И ты хочешь, чтобы мы учили ЕГО? – глухо спросил Гарри. Теперь-то он понял, о чём предупреждал Фиренц: «Он напрасно старается. Будет лучше, если он оставит свои попытки». Ну, конечно, другие существа, живущие в Лесу, не могли не слышать, как Хагрид безуспешно пытается научить Гропа говорить.
– Ага… Даже если вы просто чуток поговорите с ним, – с надеждой сказал Хагрид. – Я-то уверен, если он сможет поговорить с людями, он быстрее поймёт, что мы все любим его и хотим, чтобы он остался.
Гарри посмотрел на Гермиону, которая всё ещё прятала лицо в ладонях, и она бросила ответный взгляд сквозь щёлку между пальцами.
– Вот когда начинаешь жалеть о Норберте, – пошутил он, и Гермиона напряжённо засмеялась.
– Значит, вы согласны? – встрепенулся Хагрид, до которого, кажется, не дошло, о чём только что толковал Гарри.
– Мы… – отступать Гарри было некуда – он обещал. – Мы постараемся, Хагрид.
– Я знал, что могу рассчитывать на вас, Гарри, – сияя, прослезился Хагрид и снова приложил к глазам носовой платок. – Необязательно приходить, ну, слишком часто… У вас же экзамены… Может, если б вы хоть раз в неделю выбирались сюда в плаще-невидимке, немножко покалякали бы с ним. Разбужу его, пожалуй… Познакомитесь…
– Зач… О, нет! – Гермиона так и подскочила. – Хагрид, не надо, не буди его, правда, мы не…
Но Хагрид уже перешагнул через большое дерево, лежащее перед ними, и направился к Гропу. Отойдя футов на десять, он подобрал с земли длинную ветку, подбадривающе улыбнулся Гарри и Гермионе через плечо, затем сильно ткнул Гропа прямо в спину.
Великан взревел, и по затихшему Лесу разнеслось громкое эхо; у самых верхушек деревьев с беспокойным щебетаньем вспорхнули птицы и улетели прочь. А между тем на глазах у Гарри и Гермионы громадина Гроп, пытаясь подняться, оттолкнулся рукой от земли, отчего та заходила ходуном. Он повернул голову посмотреть, кто это не даёт ему спать.
– Как ты, Гропик? – с притворной весёлостью спросил Хагрид, отступая назад и держа ветку наготове. – Выспался, а?
Гарри с Гермионой отошли подальше, но так, чтоб не терять великана из виду. Гроп приподнялся на колени между двумя деревьями, которые он ещё не успел выкорчевать, и они увидели огромное лицо, скорее напоминавшее полную луну, плывущую в сумраке лесной поляны. Его черты были будто высечены на большом каменном шаре. Короткий и бесформенный нос, кривой рот, полный уродливых жёлтых зубов, каждый размером с булыжник. Маленькие, по великанским меркам, зеленовато-коричневые глаза едва разлепились после сна. Гроп поднял грязные кулаки, и костяшками, по меньшей мере, с мяч для крокета, энергично потёр глаза, а затем вдруг удивительно быстро и ловко вскочил на ноги.
– Мамочки! – Гарри услышал, как рядом испуганно взвизгнула Гермиона.
Деревья, к которым были привязаны концы веревок, обмотанных вокруг запястий и лодыжек Гропа, угрожающе заскрипели. Он был, как и сказал Хагрид, не ниже шестнадцати футов. Озираясь по сторонам, Гроп протянул руку размером с пляжный зонт, схватил птичье гнездо с одной из верхних веток высокой сосны и перевернул его вверх тормашками. Он тут же недовольно взревел, очевидно, потому, что птицы там не оказалось. Яйца вывалились из гнезда и упали на землю, словно маленькие бомбы, а Хагрид на всякий случай закрыл голову руками.
– Ну, ладно, Гропик, – крикнул Хагрид, осторожно глянув вверх, не упадёт ли ещё что. – Я привёл тебе друзей. Помнишь, я говорил, что приведу? Помнишь, я говорил, что могу уехать ненадолго, а они будут заботиться о тебе? Помнишь, Гропик?
Но Гроп в ответ только что-то прорычал в очередной раз. Трудно было понять, слышит ли он Хагрида или хотя бы понимает, что с ним разговаривают. Он теперь ухватился за вершину сосны и тянул её на себя, наверно, хотел посмотреть, далеко ли она достанет, когда он её отпустит.
– Эй, Гропик, перестань! – крикнул Хагрид. – Ты ж так и эту выдернешь…
Гарри тоже заметил, что земля вокруг корней дерева уже трескается.
– Я нашёл для тебя компанию! – снова крикнул Хагрид. – Компанию, слышь! Да, посмотри вниз, ты, шутник-переросток, я привёл друзей!
– Ой, Хагрид, ну не надо, – простонала Гермиона, но Хагрид уже поднял свою ветку и резко ткнул ею Гропа в колено.
Великан выпустил из рук дерево, которое резко распрямилось и обрушило на Хагрида ливень сосновых иголок, и посмотрел вниз.
– Вот это, – крикнул Хагрид, спеша туда, где стояли Гарри и Гермиона, – Гарри, Гроп! Гарри Поттер! Он будет навещать тебя, если мне придётся уехать, понимаешь?
Великан обратил внимание на Гарри и Гермиону. Они с большой тревогой наблюдали, как он опускает свою огромную камнеподобную голову, чтобы получше разглядеть их.
– Видишь, это – Гермиона? Её… – тут Хагрид запнулся. Он повернулся к ней и спросил, – можно, он будет звать тебя Герми, а? А то твоё имя ему трудно запомнить.
– Да, да, можно, – пискнула Гермиона.
– Это – Герми, Гроп! Она тоже будет навещать тебя и всё такое! Правда, здорово? А? Два новых друга для… НЕТ! ГРОПИК!
Вдруг откуда ни возьмись, громадная ручища протянулась прямо к Гермионе, но Гарри успел оттащить её за дерево, так что Гроп только царапнул ствол, но никого не схватил.
– ГРОПИК, ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК! – вопил Хагрид, а Гермиона дрожала и плакала, вцепившись в Гарри. – ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК! НЕЛЬЗЯ ХВАТ… АЙ!
Гарри выглянул из-за дерева и увидел, что Хагрид лежит на спине, закрывая нос рукой. А Гропу, видимо, стало скучно, он поднялся на ноги и снова занялся сосной, выясняя, как низко её можно согнуть.
– Дадно, – вставая, невнятно произнёс Хагрид, одной рукой зажимая кровоточащий нос, а в другой держа арбалет, – ду… Вот вы и поздакомились… Теперь он вас узнает, когда вы вернётесь. Да… Дадно…
Он глянул на Гропа, который теперь сгибал сосну с выражением особого удовольствия на каменном лице. Корни со скрипом и треском вырывались из земли.
– Ну, думаю, хватит на сегодня, – сказал Хагрид. – Мы… Теперь пойдём обратно, а?
Гарри и Гермиона кивнули. Хагрид снова взвалил арбалет на плечо и, все ещё зажимая нос, повёл их назад через лес.
Какое-то время все шли молча, и не проронили даже слова, когда вдалеке раздался хруст, означавший, что Гроп всё-таки выдернул сосну. Гермиона была бледна, и лицо её казалось застывшим. Гарри не знал, что сказать. Если узнают, что Хагрид спрятал в Запретном Лесу Гропа, что же тогда будет? А он обещал, что вместе с Роном и Гермионой будет и дальше помогать Хагриду в совершенно бессмысленных попытках воспитать великана. Пусть Хагрид и любит утверждать, что зубастые чудовища милы и безвредны, но как он мог обмануться настолько, чтоб решить, будто Гроп однажды сможет жить среди людей?
– Стойте, – вдруг сказал Хагрид, как раз когда Гарри с Гермионой пробирались позади него через заросли высокой травы. Он вынул стрелу из колчана на плече и зарядил арбалет. Гарри и Гермиона подняли палочки: остановившись, они тоже услышали, что рядом кто-то есть.
– Шоб мне провалиться! – тихо выругался Хагрид.
– Кажется, тебе было сказано, Хагрид, – послышался низкий мужской голос, – больше не появляться здесь?
В зелёной лесной полутьме на секунду показалось, что к ним по воздуху плывёт голый мужской торс. Затем они увидели, что ниже талии он плавно переходит в лошадиное тело каштанового цвета. У этого кентавра было гордое лицо с выступающими скулами и длинные чёрные волосы. Как и Хагрид, он был вооружён: на плече висел большой лук, а за спиной – колчан со стрелами.
– Как дела, Магориэн? – осторожно спросил Хагрид.
У кентавра за спиной зашелестели деревья, и из-за них вышли ещё четверо или пятеро. В вороном бородатом кентавре Гарри узнал Бэйна, которого встретил почти четыре года назад, той же самой ночью, когда познакомился с Фиренцем. Бэйн вёл себя так, будто никогда раньше не видел Гарри.
– Та-ак, – противно протянул он и повернулся к Магориэну. – Думаю, мы договорились, что будем делать, если этот человек снова покажется в Лесу?
– Так, я теперь «этот человек»? – раздражённо спросил Хагрид. – Только за то, что не дал вам совершить убийства?
– Тебе не следовало вмешиваться, Хагрид, – ответил Магориэн. – Мы не такие как вы, и наши законы тоже. Фиренц предал и опозорил нас.
– Я без понятия, с чего вам это взбрело, – разгорячился Хагрид. – Но он ничего такого не сделал, просто помог Альбусу Дамблдору…
– Фиренц отправился к людям в рабство, – отозвался серый кентавр с морщинистым лицом.
– В рабство! – передразнил Хагрид. – Да он оказывает Дамблдору услугу, вот и всё…
– Он распространяет наши знания и тайны среди людей, – тихо возразил Магориэн. – Нельзя отмыться от такого позора.
– Да на здоровье, – пожал плечами Хагрид. – Но лично я думаю, вы совершаете большую ошибку…
– Как и ты, человек, – перебил Бэйн, – вернувшись в наш Лес, после того, как мы тебя предупредили…
– Вот что я вам скажу, – рассердился Хагрид. – Лес принадлежит не только вам. И не вам решать, кому сюда можно, а кому нет…
– И не тебе, Хагрид, – подхватил Магориэн. – Сегодня я позволю тебе пройти, потому что с тобой твой молодняк…
– Они – не его! – презрительно перебил Бэйн. – Ученики, Магориэн, из школы! И, вероятно, уже были на уроках этого предателя Фиренца.
– И тем не менее, – спокойно ответил Магориэн, – резня жеребят – ужасное преступление. Мы не тронем невинных. Сегодня, Хагрид, можешь пройти. Впредь же, держись отсюда подальше. Когда ты помог предателю Фиренцу бежать от нас, ты лишился дружбы кентавров.
– Кучка старых мулов вроде вас не помешает мне ходить в Лес! – громко заявил Хагрид.
– Хагрид! – в ужасе вскрикнула Гермиона, когда Бэйн и серый кентавр начали рыть копытом землю. – Пойдём, ну пожалуйста, пойдём!
Хагрид двинулся вперёд, но арбалет не опустил и не сводил угрожающего взгляда с Магориэна.
– Мы знаем, что ты держишь в Лесу, Хагрид! – крикнул им вдогонку Магориэн, когда кентавры уже скрылись из виду. – И нашему терпению скоро придёт конец!
Хагрид развернулся, и по нему было видно, что он готов вернуться к Магориэну.
– Ничего, потерпите. Это такой же его Лес, как и ваш! – выкрикнул он, пока Гарри и Гермиона изо всех сил пихали Хагрида, упершись в его кротовую жилетку, пытаясь сдвинуть его вперед. Всё ещё хмурясь, он посмотрел вниз и слегка удивился, увидев, что они оба толкают его; сам он, кажется, ничего не почувствовал.
– Да успокойтесь вы, – он снова развернулся и пошёл дальше, а они, задыхаясь, поплелись за ним. – Вот ведь глупые старые мулы, а?
– Хагрид, – тяжело дыша, начала Гермиона, обходя попавшиеся им на пути заросли крапивы, – если кентавры не пускают людей в Лес, похоже, что мы с Гарри не сможем…
– Э-э, вы же слыхали, что они сказали, – отмахнулся Хагрид, – они не тронут жеребят… То есть, детей. И вообще, нечего позволять этим типам командовать нами.
– Неплохая попытка, – пробормотал Гарри приунывшей Гермионе.
Наконец они вернулись на тропинку, а ещё через десять минут деревья начали редеть. Сквозь листву снова стало просвечивать ясное голубое небо, а издалека доносился шум одобрительных возгласов и криков.
– Опять кто-то забил? – спросил Хагрид, задержавшись в тени деревьев, когда стал виден квиддичный стадион. – Или, как считаете, может, матч уже закончился?
– Не знаю, – грустно ответила Гермиона. Гарри заметил, что она выглядит очень потрёпанной: в волосах полно веточек и листьев, одежда в нескольких местах порвалась, а на лице и руках множество царапин. Он был уверен, что и сам выглядит не намного лучше.
– Кажись, закончился! – Хагрид всё ещё посматривал в сторону стадиона. – Гляньте-ка… Вон уже и народ выходит… Так что, если поторопитесь, успеете смешаться с толпой. Никто и не узнает, что вас не было!
– Хорошая идея, – отозвался Гарри. – Ну… Тогда, пока, Хагрид.
– Я не могу поверить, – с трудом проговорила Гермиона, когда Хагрид уже не мог их услышать. – Не верю. У меня просто в голове не укладывается!
– Успокойся, – ответил Гарри.
– Успокойся! – вскипела она. – Великан! Великан в Лесу! И мы ещё должны учить его! Разумеется, если сможем обойти стадо кровожадных кентавров по пути туда и обратно! Нет, это – в – голове – не – укладывается!
– Но пока-то нам не нужно ничего делать! – тихо возразил Гарри, стараясь её успокоить, когда они присоединились к шумной толпе учеников из Хаффлпаффа, направлявшихся к замку. – Он и не просит нас что-то делать, пока его не выгонят, а это, может, даже и не случится.
– Ой, да брось, Гарри! – сердито ответила Гермиона, остановившись как вкопанная, так что шедшим сзади пришлось свернуть в сторону, чтобы не врезаться в неё. – Конечно, его выгонят, и, честно говоря, после того, что мы только что видели, кто скажет, что в этом виновата Амбридж?
Несколько секунд прошли в молчании. Гарри уставился на Гермиону, а её глаза медленно наполнялись слезами.
– Ты же не думаешь так на самом деле, – тихо сказал Гарри.
– Нет… Ну… Ладно… Не думаю, – ответила она, сердито вытирая глаза. – Но почему же он так усложняет себе жизнь… и нам?
– Не знаю…
«Уизли – наш Король,
Уизли – наш Король.
Он мяч поймал, и в том вся соль.
Уизли – наш Король…»
– Ну, когда же они перестанут петь эту дурацкую песню, – в отчаянии простонала Гермиона, – разве они недостаточно позлорадствовали?
Со стадиона по холмистой лужайке поднималась целая толпа учеников.
– Ой, давай прибавим шагу, а то придётся столкнуться со слизеринцами, – предложила Гермиона.
«Летает Уизли как король,
Поймает всё, пропустит ноль,
Поёт весь Гриффиндор со мной,
Что Уизли – наш Король».
– Гермиона … – медленно произнёс Гарри.
Песня становилась громче, но пела её не толпа слизеринцев в зелёно-серебряном, а орава учеников в красном и золотом, медленно движущаяся к замку и несущая кого-то на руках.
«Уизли – наш Король,
Уизли – наш Король,
Не пропустил, и в том вся соль,
Уизли – наш Король…»
– Неужели? – тихо удивилась Гермиона.
– ДА! – громко крикнул Гарри.
– ГАРРИ! ГЕРМИОНА! – вопил сам на себя непохожий Рон, размахивая серебряным квиддичным кубком. – МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО! МЫ ПОБЕДИЛИ!
Они лучезарно улыбались ему, когда гриффиндорцы несли его на руках мимо них. У дверей замка образовалась толчея, и Рон довольно здорово ударился лбом о косяк, но, кажется, на землю его опускать не собирались. Все ещё распевая, толпа втиснулась в вестибюль и исчезла из виду. Гарри с Гермионой глядели им вслед и улыбались, пока совсем не затихли последние отзвуки песенки «Уизли – наш Король». Тогда они посмотрели друг на друга, и их улыбки исчезли.
– Отложим наши новости до завтра, ладно? – сказал Гарри.
– Да, хорошо, – устало ответила Гермиона. – Я никуда не спешу.
Они вместе поднялись по лестнице. В дверях главного входа оба, не сговариваясь, оглянулись и посмотрели на Запретный лес. Может, ему только показалось, но Гарри увидел вдалеке стайку птиц, вспорхнувшую над кронами, как будто их дерево только что выдернули с корнем.

Unless otherwise stated, the content of this page is licensed under Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 License