7 17

- Гарри, стой.
- Что такое? - Они только что дошли до могилы неизвестного Эббота.
- Там кто-то есть. Кто-то наблюдает за нами. Я знаю. Вон там, рядом с кустами. - Они стояли неподвижно, ухватившись друг за друга и вглядываясь в густую темноту по краям кладбища. Гарри ничего не видел.
- Ты уверена?
- Я видела, как что-то движется, честное слово… - она отодвинулась, чтобы освободить руку с палочкой.
- Мы выглядим как магглы, - отметил Гарри.
- Магглы, которые только что положили цветы на могилу твоих родителей! Гарри, я уверена, там кто-то есть!
Гарри подумал об «Истории Магии»; считается, что на кладбище есть привидения; что если…? Но затем он услышал шорох и увидел, как закрутился потревоженный снег, падая с куста, на который показывала Гермиона. Призраки не могут стряхивать снег.
- Это кошка, - сказал Гарри через секунду-другую, - или птица. Если бы это был Пожиратель Смерти, мы были бы уже мертвы. Но всё равно, пошли отсюда, и мы сможем снова надеть Плащ.
Они всё время оборачивались, пока пробирались к выходу с кладбища. Гарри чувствовал себя вовсе не так оптимистично, как пытался показать, когда разубеждал Гермиону, и поэтому был рад, когда они дошли до калитки и вышли на скользкий тротуар. Они вновь натянули на себя Плащ-невидимку. В пабе было ещё больше народу, чем раньше. Множество голосов там теперь пели тот гимн, который они слышали, подходя к церкви. На какой-то миг Гарри подумал, не укрыться ли в пабе, но, прежде чем он успел хоть что-нибудь сказать, Гермиона прошептала: "Пойдём сюда", и потащила его по тёмной улице, ведущей из деревни, в направлении, противоположном тому, откуда они в неё вошли. Гарри мог различить место, где дома кончались, и дорога выходила на открытую местность. Они шли так быстро, как только осмеливались, мимо окон, в которых сверкали разноцветные огни и очертания Рождественских елей темнели за занавесками.
- Как мы отыщем дом Батильды? - спросила Гермиона, которая слегка дрожала и постоянно оглядывалась через плечо. - Гарри? Как ты думаешь? Гарри? - Она дергала его за руку, но Гарри не обращал внимания. Он смотрел на тёмный силуэт, стоявший в самом конце ряда домов. В следующий момент он рванулся вперёд и потащил Гермиону за собой, из-за чего она слегка поскользнулась на льду.
- Гарри…
- Посмотри… Посмотри, Гермиона…
- Я не… о!
Он мог видеть его; чары Верности, должно быть, умерли вместе с Джеймсом и Лили. Живая изгородь разрослась за шестнадцать лет, прошедших с тех пор как Хагрид забрал его из обломков, разбросанных сейчас среди высокой, по пояс, травы. Большая часть коттеджа ещё стояла, хотя и была целиком покрыта тёмным плющом и снегом, но правая часть верхнего этажа была разрушена взрывом – именно там ударило отражённое проклятие, Гарри был уверен в этом. Он и Гермиона стояли у калитки, глядя вверх на руины, оставшиеся от коттеджа, когда-то, должно быть, точно такого же, как соседние.
- Интересно, почему никто его так и не восстановил? - прошептала Гермиона.
- Может быть его нельзя восстановить? - ответил Гарри. - Может быть, это как увечья от чёрной магии… невозможно исправить? - Он высунул руку из-под Плаща и взялся за заснеженную и покрытую толстым слоем ржавчины калитку, не желая открыть её, а просто чтобы прикоснуться к части дома.
- Ты же не собираешься заходить внутрь? Он выглядит небезопасно, он может… Ой, Гарри, смотри!
Видимо, это случилось из-за того, что он прикоснулся к калитке: табличка поднялась перед ними прямо из-под земли, сквозь переплетение крапивы и бурьяна, словно какой-то причудливый быстрорастущий цветок. На ней золотыми буквами по дереву было написано:

"На этом месте, ночью 31 октября 1981 года,
погибли Лили и Джеймс Поттер.
Их сын Гарри остаётся единственным на свете волшебником,
пережившим Смертельное проклятие.
Этот дом, невидимый для магглов, был сохранён
в разрушенном состоянии, как памятник Поттерам
и как напоминание о насилии, разрушившем их семью."

А вокруг этих аккуратно написанных слов были надписи, добавленные другими волшебниками и волшебницами, приходившими посмотреть на место, где спасся Мальчик-Который-Выжил. Некоторые просто написали свои имена Вечными чернилами, другие вырезали свои инициалы на дереве, а третьи оставили целые послания. Самые свежие из них ярко выделялись на фоне шестнадцатилетнего слоя магического граффити, все схожего содержания: "Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был", "Если ты читаешь это, Гарри, мы все с тобой!", "Да здравствует Гарри Поттер".
- Им не следовало писать на табличке! - возмущённо сказала Гермиона. Но Гарри просиял.
- Это здорово! Я рад, что они это сделали. Я… - он замолчал. Плотно укутанная фигура ковыляла к ним по дороге, её силуэт был виден в ярком свете далёкой площади. Хотя судить было трудно, Гарри решил, что это женщина. Она двигалась медленно, возможно боясь поскользнуться на снегу. Сгорбленная осанка, тучность, шаркающая походка – всё это создавало впечатление глубокой старости. Они молча смотрели, как она приближается. Гарри ждал, не свернёт ли она в один из домов, мимо которых проходила, но что-то ему подсказывало, что она этого не сделает. Наконец она остановилась в нескольких ярдах от них, и просто стояла там, посреди обледенелой дороги, глядя в их сторону. Гермиона ущипнула его за руку, но в этом не было необходимости. Было практически исключено, что женщина была из магглов: она стояла и смотрела на дом, который должен был быть невидимым для неё, если она не была ведьмой. Но даже если считать, что это и правда была волшебница, было всё же странно, что она вышла из дома в такую холодную ночь просто чтобы полюбоваться на старые развалины. В то же время, по всем правилам обычной магии она вообще не должна была видеть их с Гермионой, и всё же у Гарри было странное ощущение, что она не только знает, что они здесь, но и кто они такие. Как раз когда он пришёл к этому неприятному выводу, она подняла руку в перчатке и поманила их к себе. Гермиона придвинулась ближе к Гарри под Плащом, прижавшись плечом к его плечу.
- Откуда она знает?
Он покачал головой. Женщина снова поманила их, более энергично. Гарри мог придумать множество причин, почему не стоит идти на зов, но его подозрения о том, кто она такая, крепчали с каждой секундой что они стояли на безлюдной улице, глядя друг на друга. Возможно ли, что она ждала их все эти долгие месяцы? Что Дамблдор велел ей ждать, а Гарри придёт рано или поздно? Не похоже ли на то, что это она двигалась в тени на кладбище и шла за ними оттуда до этого места? Даже то, что она способна была ощущать их присутствие, наводило на мысль о способностях сродни дамблдоровым, которых он никогда не встречал прежде.
Наконец Гарри сказал, заставив Гермиону охнуть и подскочить на месте:
- Вы Батильда?
Укутанная фигура кивнула и снова поманила. Под Плащом Гарри и Гермиона переглянулись. Гарри поднял брови; Гермиона едва заметно нервно кивнула. Они шагнули к женщине, и она тут же повернулась и заковыляла назад, откуда они пришли. Миновав несколько домов, она свернула к калитке. Они пошли за ней по тропинке через сад, почти такой же заросший, как тот, что они только что оставили. Повозившись немного с ключом у входной двери, она открыла её и отступила на шаг, пропуская их вперёд. От неё плохо пахло, или может это был запах её дома. Гарри поморщился, когда они боком протискивались мимо неё, и стянул Плащ. Теперь, когда они стояли рядом, он осознал, насколько она мала. Согнутая под тяжестью лет, она едва доставала ему до груди. Женщина закрыла за ними дверь, - её посиневшие, в пятнах пальцы выделялись на фоне облупившейся краски, - а потом повернулась и уставилась Гарри в лицо. Её глаза были мутными от катаракт и тонули в складках полупрозрачной кожи, а лицо покрыто синяками от лопнувших вен и старческими пятнами. Он засомневался, видит ли она его вообще. Даже если видит, то только в виде лысеющего маггла, чью внешность он присвоил. Запахи старости, пыли, нестиранной одежды и несвежей еды усилились, когда она размотала побитую молью чёрную шаль, открыв редкие седые волосы, сквозь которые просвечивала кожа на голове.
- Батильда? - повторил Гарри. Она опять кивнула.
Гарри почувствовал медальон у себя на груди. То, что по временам тикало или стучало в нём, пробудилось – Гарри чувствовал сквозь холодное золото, как оно пульсирует. Неужели оно знает, чувствует, что вещь, которая уничтожит его, находится рядом?
Батильда прошаркала мимо них, оттолкнув Гермиону, словно не заметив её, и скрылась там, где, должно быть, была гостиная.
- Гарри, я как-то сомневаюсь насчёт этого, - выдохнула Гермиона.
- Посмотри, какая она маленькая, я думаю, мы сможем с ней справиться, если придётся, - сказал Гарри. - Слушай, я должен был тебе сказать - я знал, что она немного не в себе. Мюриэль говорила, что она с приветом.
- Иди сюда! - позвала Батильда из соседней комнаты. Гермиона вздрогнула и схватила Гарри за руку.
- Всё нормально, - успокоил её Гарри и первым вошёл в гостиную.
Батильда нетвёрдым шагом ходила по комнате, зажигая свечи, но вокруг всё ещё было очень темно, не говоря уже о том, что ужасно грязно. Под ногами скрипел толстый слой пыли, и кроме запаха сырости и плесени Гарри чувствовал другой, ещё хуже, напоминающий запах протухшего мяса. Он задумался, когда же в последний раз кто-нибудь приходил к Батильде домой, проверить, как она справляется. Она, кажется, уже забыла, что может колдовать, потому что свечи она неуклюже зажигала вручную, и болтающаяся кружевная манжета грозила вот-вот загореться.
- Давайте лучше я, - предложил Гарри и забрал у неё спички. Она стояла, наблюдая, как он зажигает оставшиеся огарки свечей, которые были расставлены на блюдцах по всей комнате и едва удерживались на стопках книг и на столиках, заставленных треснутыми заплесневелыми чашками. Последняя свеча, которую он обнаружил, стояла на пузатом комоде, уставленном множеством фотографий. Когда вспыхнуло пламя свечи, его отражение заплясало на их пыльном стекле и серебре. Гарри уловил еле заметное движение на фотографиях. Пока Батильда возилась с дровами для камина, он тихонько сказал: "Тергео". Пыль с фотографий исчезла, и он тут же заметил, что примерно полдюжины самых больших и красивых рамок пустует. Он подумал, Батильда ли достала из них фотографии или это был кто-то другой. Затем одна из фотографий сзади привлекла его внимание, и он схватил её. Из серебряной рамки, лениво улыбаясь, на Гарри смотрел вор с золотыми волосами и весёлым лицом, тот молодой человек, что сидел на подоконнике у Грегоровича. И Гарри тут же вспомнил, где видел парня раньше: в книге "Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора", рука об руку с молодым Дамблдором. Должно быть, там же были и остальные пропавшие фотографии - в Ритиной книге.
- Миссис… Мисс… Бэгшот? - сказал он чуть дрогнувшим голосом. - Кто это?
Батильда стояла посреди комнаты и смотрела, как Гермиона разжигает для неё камин.
- Мисс Бэгшот? - повторил Гарри и двинулся к ней с фотографией, как раз когда вспыхнул огонь в камине. Батильда обернулась на его голос, и Хоркрукс на груди забился сильнее. - Кто этот человек? - спросил Гарри, протягивая фотографию. Она серьёзно посмотрела на фото, затем снова на Гарри.
- Вы знаете, кто это? - повторил он, говоря гораздо громче и медленнее обычного. - Этот человек, вы знаете его? Как его зовут? - Батильда просто стояла с отсутствующим видом. Гарри почувствовал страшное разочарование. Как Рите Скитер удалось добраться до воспоминаний Батильды?
- Кто этот человек? - повторил он громко.
- Гарри, что ты делаешь? - спросила Гермиона.
- Фотография, Гермиона, это вор, тот самый вор, который украл что-то у Грегоровича! Пожалуйста! - сказал он Батильде. - Кто это?
Но она только смотрела на него.
- Зачем вы нас позвали с собой, миссис… мисс… Бэгшот? - спросила Гермиона, тоже повышая голос. - Вы что-то хотели нам сказать?
Ничем не показывая, что услышала Гермиону, Батильда, шаркая, подошла на несколько шагов ближе к Гарри. Она чуть дёрнула головой, глядя в сторону прихожей.
- Вы хотите, чтобы мы ушли? - спросил он. Она повторила жест, на этот раз показав сначала на него, потом на себя, потом на потолок.
- А, понятно… Гермиона, я думаю, она хочет, чтобы я пошёл с ней наверх.
- Хорошо, - сказала Гермиона, - пойдём.
Но как только Гермиона сдвинулась с места, Батильда с неожиданной энергией затрясла головой и снова указала сначала на Гарри, а затем на себя.
- Она хочет, чтобы я пошёл с ней один.
- Почему? - спросила Гермиона, и её голос прозвучал резко и ясно в освещённой свечами комнате. Старуха слегка тряхнула головой из-за громкого звука.
- Может, Дамблдор сказал ей отдать меч мне и только мне?
- Ты действительно думаешь, что она знает, кто ты такой?
- Да, - сказал Гарри, глядя сверху вниз в уставившиеся на него белесые глаза. – Я думаю знает.
- Тогда ладно, но только поторопись, Гарри.
- Показывайте дорогу, - сказал Гарри Батильде.
Она, кажется, поняла, потому что зашаркала мимо него к двери. Гарри обернулся на Гермиону с ободряющей улыбкой, но она, как ему показалось, этого не заметила; она стояла посреди освещённого свечами убожества, обхватив себя руками, и смотрела на книжный шкаф. Выходя из комнаты, Гарри незаметно для Гермионы и Батильды сунул фотографию неизвестного вора в серебряной рамке себе под куртку.
Лестница была крутая и узкая: Гарри так и хотелось подпереть руками тучный зад Батильды, чтобы быть уверенным, что она не свалится на него вниз, что казалось вполне вероятным. Медленно и с лёгкой одышкой она добралась до верхней площадки, сразу же повернула направо и повела его в спальню с низким потолком. В комнате было совершенно темно и жутко воняло: Гарри едва успел разглядеть торчащий из-под кровати ночной горшок, как Батильда закрыла дверь, и даже этого стало не видно в кромешной тьме.
- Люмос, - сказал Гарри, и его палочка вспыхнула. Он вздрогнул: за несколько мгновений темноты Батильда подошла к нему вплотную, а он даже и не слышал, как она приблизилась.
- Ты Поттер? - прошептала она.
- Да.
Она медленно и торжественно кивнула. Гарри почувствовал, что Хоркрукс забился часто-часто, быстрее, чем его собственное сердце. Это было неприятное и тревожное ощущение.
- У вас есть что-то для меня? - спросил Гарри, но её, казалось, отвлекал свет на конце его палочки. - У вас есть что-то для меня? - повторил Гарри. Затем она закрыла глаза, и тут одновременно случилось несколько вещей: шрам болезненно кольнуло; Хоркрукс дёрнулся так сильно, что приподнял свитер; тёмная вонючая комната на мгновение растворилась. Он почувствовал прилив радости и сказал высоким холодным голосом: «Держи его!». Гарри пошатнулся на месте: тёмная зловонная комната вновь сомкнулась вокруг него; он не понимал, что только что произошло.
- У вас есть что-то для меня? - спросил он в третий раз, намного громче.
- Там, - прошептала она, показывая в угол. Гарри поднял палочку и увидел очертания захламлённого туалетного столика под занавешенным окном. В этот раз она его не повела. Гарри протиснулся между ней и неубранной кроватью с поднятой палочкой. Он не хотел упускать старуху из виду.
- Что тут? - спросил он, добравшись до туалетного столика, на котором высокой грудой было навалено что-то, что выглядело и пахло как грязное бельё.
- Там, - сказала она, указывая на бесформенную кучу. И в тот момент, когда он отвёл глаза, стараясь разглядеть в беспорядочном месиве рукоять меча с рубинами, она сделала какое-то странное движение. Он увидел это краем глаза; запаниковав, он повернулся и остолбенел от ужаса. Он увидел, как тело старухи осело на пол, и оттуда, где была её шея, стала выползать огромная змея. Она бросилась, как только он поднял палочку: укус пришёлся в предплечье, такой сильный, что палочка, крутясь в воздухе, взлетела к потолку. Свет от неё заметался по комнате, а затем погас. Потом он получил такой мощный удар хвостом в живот, что у него перехватило дыхание, и он упал спиной на туалетный столик, в кучу грязной одежды. Он откатился в сторону, едва избежав змеиного хвоста, который обрушился туда, где он был секунду назад. Он свалился на пол, где его осыпало осколками стеклянной столешницы. Он услышал, как Гермиона позвала снизу: «Гарри?». Он не мог набрать в лёгкие воздуха, чтобы отозваться. Потом тяжёлое гладкое тело обрушилось на него сверху и прижало к полу, и он почувствовал, как оно ползёт по нему, мощное и мускулистое.
- Нет! - выдохнул он, прижатый к полу.
- Да, - прошептал голос. - Дааа… держать тебя… держать
- Акцио… Акцио палочка
Но ничего не произошло, а руки у него были заняты тем, что он старался оторвать от себя змею, которая обвивалась вокруг него, выдавливая воздух из лёгких, с силой вжимая Хоркрукс в грудь, - ледяной кружок пульсировал жизнью в дюймах от его собственного отчаянно колотящегося сердца, и его сознание затопил холодный белый свет, все мысли пропали, дыхание прервалось, издалека донеслись чьи-то шаги, всё вокруг исчезло… .
Металлическое сердце билось на груди, и теперь он летел, летел с торжеством в сердце, летел, не нуждаясь ни в метле, ни в тестрали…
Внезапно он пришёл в себя в кисло пахнущей темноте: Нагини отпустила его. Он с трудом поднялся и увидел очертания змеи на фоне освещённой лестничной площадки. Змея бросилась, и Гермиона с пронзительным криком отпрыгнула в сторону. Её отрикошетившее заклятие попало в занавешенное окно, и то разлетелось вдребезги. Морозный воздух заполнил комнату, а Гарри пригнулся, уворачиваясь от нового града осколков, и его нога скользнула по чему-то похожему на карандаш - его палочка…
Он нагнулся и схватил её, но теперь змея уже заполнила собой всю комнату, молотя хвостом. Гермионы нигде не было видно, и на секунду Гарри предположил худшее, но затем раздался громкий хлопок, сверкнула красная вспышка и змея взлетела в воздух, на ходу с силой ударив Гарри в лицо; тяжёлые кольца одно за другим поднимались к потолку. Гарри поднял палочку, но как только он это сделал, шрам обожгло болью, такой сильной, какой не бывало у него уже годы.
- Он идёт ! Гермиона, он идёт! - закричал он, и в этот момент змея упала, дико шипя.
В комнате царил хаос: змея сбила полки со стены, во все стороны полетели осколки фарфора, а Гарри перепрыгнул через кровать и схватил тёмную фигуру, которая конечно же была Гермионой… . Та вскрикнула от боли, когда он перетаскивал её назад через кровать. Змея вновь поднялась, но Гарри знал, что приближалось то, что хуже змеи, может быть, оно уже у калитки. Его голова раскалывалась от боли в шраме… .
Змея бросилась, и Гарри прыгнул на бегу, таща за собой Гермиону. Она крикнула: «Конфринго!» и заклинание пролетело по комнате, разбив зеркало в шкафу, и отрикошетило обратно к ним, отскакивая от пола к потолку. Гарри почувствовал, как оно обожгло ему тыльную сторону руки. Ему рассекло щёку стеклом, когда, таща за собой Гермиону, Гарри прыгнул с кровати к сломанному туалетному столику, а затем прямо через разбитое окно в пустоту, и её крик зазвенел в ночи, когда они повернулись в воздухе…
А потом его шрам разорвало болью, и он был Волдемортом и бежал через зловонную спальню. Его длинные белые пальцы ухватились за подоконник, и он успел увидеть, как лысый мужчина и маленькая женщина поворачиваются в воздухе и исчезают, и он закричал от ярости, и его крик смешался с криком девчонки и эхом разнёсся над тёмными садами, перекрывая рождественский звон церковных колоколов…
И его крик был криком Гарри, его боль была болью Гарри… чтобы это случилось здесь, где когда-то уже случилось… здесь, откуда виден тот дом, в котором он был так близок к тому, чтобы узнать, что значит умереть… умереть. Боль была так ужасна… вырван из своего тела… Но если у него нет тела, тогда почему же у него так жутко болит голова? Если он мёртв, почему же тогда он чувствует себя так невыносимо?.. Разве боль не прекращается со смертью, не уходит?…
Ветреная и сырая ночь. Двое детишек, наряженные в костюмы тыквы, вразвалочку пересекают площадь, витрины магазина украшены бумажными пауками - пошлая маггловская имитация мира, в который они не верят. Он скользит по улице, наполненный тем ощущением цели, и собственной мощи, и правоты, которое всегда появлялось у него в таких случаях… Не гнев… . Гнев - для слабых духом, не для него… Но торжество - да… Он ждал этого, надеялся на это
- Классный костюм, мистер! - Он увидел, как улыбка маленького мальчика погасла, едва он подбежал достаточно близко, чтобы заглянуть под капюшон плаща, как страх затуманил раскрашенное личико. Потом мальчик развернулся и побежал прочь …Пальцы тронули рукоятку палочки под мантией… одно простое движение и ребёнок никогда не вернётся к матери… но это ни к чему, совершенно ни к чему.
Потом он двинулся по другой, более тёмной улице, и теперь его цель наконец-то была видна, чары Верности разрушены, хотя они об этом ещё не знают… Он двигался тише, чем опавшие листья, скользящие вдоль тротуара, когда поравнялся с тёмной живой изгородью и заглянул через неё.
Они не задёрнули шторы, и он ясно видел их в маленькой гостиной: высокий черноволосый мужчина в очках выпускал клубы разноцветного дыма из своей палочки, забавляя черноволосого малыша в синей пижамке. Ребёнок смеялся и пытался поймать дым, схватить его в маленький кулачок… .
Дверь открылась и вошла мать, сказала что-то, чего он не мог слышать, её длинные тёмно-рыжие волосы падали на лицо. Теперь отец подхватил сына на руки и передал матери. Он бросил палочку на диван и, зевая, потянулся
Калитка чуть скрипнула, открываясь, но Джеймс Поттер этого не слышал. Белая рука достала палочку из-под плаща, указав на дверь, которая распахнулась.
Он уже переступил порог, когда Джеймс выбежал в прихожую. Как просто, слишком просто, он даже не взял палочку

- Лили, возьми Гарри и уходите! Это он! Быстрее! Бегите! Я его задержу!
Задержит, без палочки в руках! … Он рассмеялся и выпустил проклятие

- Авада Кедавра! - Зелёный свет заполнил тесную прихожую, осветил детскую коляску у стены, стойки перил замерцали, словно стержни громоотвода, и Джеймс Поттер упал, как марионетка с перерезанными нитями
Он слышал, как она кричит наверху, пойманная в ловушку, но если будет благоразумна, то ей-то нечего бояться… Он поднимался по ступеням, и чуть посмеивался про себя, слушая, как она пытается забаррикадироваться… У неё тоже не было при себе палочки… Как же они глупы, как доверчивы, думая, что друзья обеспечат их безопасность, что оружие можно отложить хотя бы на секунду
Он распахнул дверь, одним ленивым движением палочки отбросил в сторону кресло и ящики, которыми она наспех загородила её … и вот она стоит с ребёнком на руках. При виде него она опустила сына в детскую кроватку, стоящую сзади, и широко раскинула руки, как будто это могло помочь, как будто она надеялась, что если укрыть его от глаз, то её выберут взамен
- Только не Гарри, не Гарри, пожалуйста, не Гарри!
- Отойди, глупая девчонка… отойди сейчас же.
- Не Гарри, пожалуйста, нет, лучше меня, убейте меня вместо него…
- Последний раз предупреждаю…
- Не Гарри! Пожалуйста… пощадите… пощадите… Не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста – я всё сделаю…
- Отойди. Отойди, девчонка!

Он мог заставить её отойти от кроватки, но пожалуй благоразумнее будет прикончить их всех …
Зелёная вспышка озарила комнату, и она упала, как её муж. Ребёнок всё это время не плакал, он стоял, ухватившись за прутья кроватки, и теперь взглянул в лицо чужака с живым интересом, возможно, думая, что это его отец спрятался под плащом и сейчас опять сделает красивые огоньки, а мать вот-вот вскочит, смеясь

Он тщательно направил палочку точно в лицо мальчику: он хотел видеть, как это произойдёт, как будет уничтожена эта непонятная угроза. Ребенок заплакал: увидел, что это не Джеймс. Он не любил детский плач, всегда не выносил хныканья малышни в приюте.
- Авада Кедавра!
И тогда он был сокрушён: он был ничем, не было ничего кроме боли и ужаса, и он должен спрятаться, не здесь, среди обломков разрушенного дома, под которыми кричал ребёнок, а далеко… очень далеко
- Нет, - застонал он.
Змея шуршала по грязному, замусоренному полу, и он убил мальчика и в то же время он сам был этим мальчиком
- Нет…
И теперь он стоял у разбитого окна дома Батильды, погрузившись в воспоминания о своём величайшем поражении, а огромная змея у его ног скользила по осколкам стекла и фарфора… Он посмотрел вниз и увидел что-то… что-то невероятное… .
- Нет…
- Гарри, всё в порядке, ты в порядке!
Он наклонился и подобрал разбитую фотографию. Вот он, неизвестный вор, вор, которого он искал
- Нет… Я уронил её … уронил…
- Гарри, всё в порядке, очнись, очнись!
Он был Гарри… Гарри, не Волдеморт… и этот шорох издавала не змея… Он открыл глаза.
- Гарри, - прошептала Гермиона, - ты… ты нормально себя чувствуешь?
- Да, - солгал он.
Он был в палатке, лежал на одной из нижних коек под грудой одеял. Чувствовалось, что приближался рассвет, судя по тишине и по холодному, тусклому свету, проникавшему сквозь брезентовую крышу палатки. Он весь взмок, простыни и одеяла пропитались потом.
- Мы выбрались.
- Да, - сказала Гермиона. - Мне пришлось использовать Парящие чары, чтобы перенести тебя на койку. Я не могла тебя поднять. Ты был… в общем, ты был не вполне…
Под её карими глазами залегли фиолетовые тени, а в руке у неё он заметил маленькую губку, которой она обтирала его лицо.
- Ты был болен, - закончила она, - сильно болен.
- Давно мы оттуда ушли?
- Несколько часов назад. Уже почти утро.
- И я был… что, без сознания?
- Не совсем, - неловко сказала Гермиона. -Ты кричал и стонал и… всё такое, - добавила она таким тоном, что Гарри стало не по себе. Что же он делал? Выкрикивал проклятия, как Волдеморт, плакал, как ребёнок в кроватке?
- Я не могла снять с тебя Хоркрукс, - сказала Гермиона, и он понял, что она хочет сменить тему. – Он прямо приклеился, приклеился к твоей груди. Там остался след: прости, мне пришлось применить Режущие чары, чтобы оторвать его с тебя. А ещё тебя укусила змея, но я промыла рану и обработала ясенцом… .
Он оттянул мокрую от пота футболку и заглянул под неё: на груди виднелся алый овальный след, выжженный медальоном. Ещё он заметил полузажившие следы змеиных зубов на предплечье.
- Куда ты положила Хоркрукс?
- Он в моей сумке. Я думаю, нам некоторое время не стоит его носить.
Он откинулся на подушки и посмотрел в её осунувшееся серое лицо.
- Нам не стоило идти в Годрикову Лощину. Это моя вина, полностью моя вина, Гермиона, прости меня.
- Ты не виноват. Я тоже хотела пойти. Я и вправду думала, что Дамблдор мог оставить там меч для тебя.
- Ну что ж… в таком случае, мы ошибались.
- Что случилось, Гарри? Что случилось, когда она увела тебя наверх? Что, змея где-то пряталась? Она вылезла, убила старуху и напала на тебя?
- Нет, - сказал он. - Она была змеёй… или змея была ею… с самого начала.
- Ч-что?
Он закрыл глаза. Он всё ещё чувствовал на себе запах дома Батильды, и от этого всё произошедшее вспоминалось с ужасающей ясностью.
- Батильда, должно быть, была мертва уже какое-то время. Змея была… внутри неё. Сама-Знаешь-Кто оставил её в Годриковой Лощине ждать меня. Ты была права. Он знал, что я вернусь.
- Змея была внутри неё?
Он снова открыл глаза. На лице Гермионы было написано отвращение, казалось её вот-вот стошнит.
- Люпин говорил, что нам встретится магия, которую мы и вообразить себе не могли, - сказал Гарри. - Она не хотела говорить в твоем присутствии, потому что это был змеиный язык, всё время змеиный язык, а я не сообразил, но конечно же я мог её понимать. Как только мы поднялись в спальню, змея связалась Сама-Знаешь-С-Кем, я слышал это у себя в голове, я почувствовал, как он возбуждён, он велел ей держать меня там… а потом…
Он вспомнил, как змея вылезла из шеи Батильды: Гермионе совсем ни к чему знать такие подробности.
- …она превратилась, превратилась в змею и набросилась.
Он посмотрел на следы от укуса.
- Она не должна была меня убивать, только задержать там, пока не придёт Сама-Знаешь-Кто.
Если бы он только сумел убить змею, то всё это было бы не напрасно. С тоской в душе он сел и отбросил одеяла.
- Гарри, нет, я уверена, что тебе нужно отдыхать.
- Это тебе нужно поспать. Не обижайся, но ты выглядишь ужасно. Я в порядке. Я пока постерегу. Где моя палочка?.
Она не отвечала, только смотрела на него.
- Гермиона, где моя палочка?
Она кусала губу, и глаза наполнились слезами.
- Гарри…
- Где моя палочка?
Она нагнулась, подняла что-то с пола возле кровати и протянула ему. Палочка из остролиста с пером феникса была переломлена почти пополам. Только хрупкий стерженёк пера всё ещё соединял между собой две болтающиеся половинки. Дерево полностью расщепилось. Гарри взял палочку в руки так, словно это было ужасно израненное живое существо. Он не мог думать как следует, всё плыло перед глазами от смятения и страха. Затем он протянул палочку Гермионе.
- Почини её. Пожалуйста.
- Гарри, я не думаю, что когда она вот так сломана…
- Пожалуйста, Гермиона, попробуй!
- Р-Репаро!
Болтающаяся половинка приросла на место. Гарри поднял палочку.
- Люмос!
Палочка слабо заискрилась и погасла. Гарри направил её на Гермиону.
- Экспеллиармус!
Палочка Гермионы чуть дёрнулась, но осталась у неё в руке. Даже эта слабая попытка сотворить волшебство оказалась слишком для палочки Гарри и она вновь распалась на две половинки. Он в ужасе смотрел на неё, отказываясь верить своим глазам… эта палочка столько всего перенесла…
- Гарри, - прошептала Гермиона так тихо, что он с трудом расслышал. - Мне очень-очень жаль. Я думаю, это из-за меня. Помнишь, когда мы убегали от змеи, а она на нас кинулась, так что я сотворила Взрывное заклятие, и оно отскакивало повсюду, и оно, должно быть… должно быть, попало… .
- Это вышло случайно, - машинально ответил Гарри. Он был потрясён, опустошён. - Мы… мы найдём способ её починить.
- Гарри, я не думаю, что это получится, - сказала Гермиона. По её щекам текли слезы. - Помнишь… помнишь Рона? У него сломалась палочка, когда вы разбились на машине? Она так и не стала прежней, и ему пришлось купить новую.
Гарри подумал об Олливандере, похищенном и находящемся в плену у Волдеморта, о Грегоровиче, который был мёртв. Где же ему теперь найти новую палочку?
- Ну что ж, - сказал он фальшиво-будничным тоном, - что ж, тогда я пока просто одолжу твою. На время дежурства.
С лицом, блестящим от слёз, Гермиона протянула ему свою палочку, и он оставил её сидеть возле кровати, больше всего на свете желая уйти от неё подальше.

Unless otherwise stated, the content of this page is licensed under Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 License