Наконец-то вот она, правда. Уткнувшись лицом в пыльный ковёр кабинета, где, как он когда-то думал, он постигал секреты победы, Гарри наконец понял, что ему не суждено было выжить. Его задача заключалась в том, чтобы невозмутимо отправиться в радушные объятия Смерти. Попутно он должен был избавить Волдеморта от всех оставшихся связей с жизнью, чтобы, когда наконец Гарри встанет на его пути и даже не поднимет палочку, защищаясь, конец был бы чистым, и дело, незаконченное в Годриковой Лощине, было бы завершено. Ни один не будет жить, ни одному не удастся пережить другого.
Гарри чувствовал, как сердце яростно колотилось у него в груди. Как странно, что при охватившем его страхе смерти сердце все сильнее толкало кровь, отважно сохраняя в нём жизнь. Но ему придётся остановиться, и скоро. Его удары были сочтены. На сколько ударов хватит времени, когда он встанет, пройдёт в последний раз через замок, выйдет на территорию и войдёт в лес?
Волна ужаса захлестнула его, пока он лежал на полу с этой похоронной барабанной дробью, раздававшейся внутри. Больно ли будет умирать? Сколько раз он думал, что вот-вот это произойдёт, но спасался, и никогда по-настоящему не задумывался о самой смерти: его воля к жизни была всегда сильнее страха смерти. Однако теперь ему не пришло в голову попытаться спастись, убежать от Волдеморта. Всё было кончено, Гарри знал это, и осталось лишь одно - умереть.
Если бы только он мог погибнуть той летней ночью, когда в последний раз покидал дом номер четыре по Привит Драйв, и когда его спасла благородная палочка с пером феникса! Если бы только он мог умереть как Хедвиг, так быстро, что даже не успел бы понять, что произошло! Или, если бы только он мог броситься навстречу палочке, спасая любимого человека… Сейчас он завидовал даже смерти своих родителей. Для этой хладнокровной прогулки навстречу собственной гибели ему потребуется мужество иного рода. Гарри почувствовал лёгкую дрожь в пальцах и попытался унять её, хотя его никто не видел: все портреты на стенах были пусты.
Медленно, очень медленно он сел и почувствовал себя ещё более живым, с небывалой силой ощутив своё собственное живое тело. Почему он никогда не ценил, какое это чудо: мозг, нервы и бьющееся сердце? Всего этого не останется… по крайней мере, не останется с ним. Он дышал медленно и глубоко, во рту и в горле совершенно пересохло, но и глаза тоже были сухими.
Предательство Дамблдора почти ничего не значило. Конечно же, всё это было частью большего плана, просто Гарри был слишком глуп, чтобы это увидеть – теперь он понимал это. Он ни разу не усомнился в собственном предположении, что Дамблдор не хочет его смерти. Теперь Гарри знал, что продолжительность его жизни всегда определялась тем, сколько времени займёт уничтожение всех Хоркруксов. Дамблдор передал ему дело их разрушения, и он послушно продолжал обрывать нити, связывающие с жизнью не только Волдеморта, но и его, Гарри! Как ловко, как изящно - не тратить в пустую другие жизни, а поручить опасное задание мальчику, который уже предназначен на убой, и чья смерть будет не катастрофой, а очередным ударом по Волдеморту.
И Дамблдор знал, что Гарри не отступит, что продолжит идти до конца, пусть даже это будет его конец – потому что он взял на себя труд узнать Гарри получше, не так ли? Как и Волдеморт, Дамблдор знал, что Гарри не позволит никому умирать ради него теперь, когда обнаружил, что в его власти остановить это. Образы Фреда, Люпина и Тонкс, лежащих мёртвыми в Главном Зале, вновь предстали перед его мысленным взором, и какое-то мгновение он едва мог дышать. Смерть нетерпелива…
Но Дамблдор переоценил его. Гарри потерпел неудачу: змея всё ещё жила. Один Хоркрукс останется связывать Волдеморта с землёй, даже после того, как Гарри будет убит. Правда, тогда он значительно облегчит задачу для кого-то другого. Гарри задался вопросом, кто же это сделает… Рон и Гермиона, конечно же, знают, что надо делать… Вот почему Дамблдор хотел, чтобы Гарри доверился двум другим… чтобы в случае, если Гарри выполнит свое истинное предназначение раньше времени, они могли завершить начатое…
Подобно дождю на холодном окне, эти мысли барабанили по твёрдой поверхности непреложной истины, которая заключалась в том, что он должен умереть. Я должен умереть. Это должно закончиться.
Гарри казалось, что Рон и Гермиона где-то далеко-далеко, в другой стране; он чувствовал, будто расстался с ними давным-давно. Он твёрдо решил, что не будет никаких прощаний и объяснений. В это путешествие они не могли отправиться вместе с ним, а все попытки остановить его будут лишь пустой тратой драгоценного времени. Он посмотрел на потёртые золотые часы, которые получил на семнадцатилетие. Прошла почти половина часа, отведённого ему Волдемортом для сдачи.
Гарри встал. Его сердце колотилось о рёбра, как обезумевшая птица. Возможно оно знало, как мало времени ему осталось, возможно оно решило отсчитать удары за целую жизнь перед тем, как всё будет кончено. Гарри не оглянулся назад, закрывая дверь кабинета.
Замок был пуст. Шагая по нему в одиночестве, Гарри чувствовал себя привидением, словно уже умер. Люди с портретов всё ещё отсутствовали в рамах; замок погрузился в жуткое безмолвие, как будто вся его оставшаяся жизненная сила была сконцентрирована в Главном Зале, переполненном мёртвыми и скорбящими.
Гарри набросил Плащ-невидимку и начал спускаться по этажам и наконец по мраморной лестнице сошёл в вестибюль. Возможно, какая-то крошечная часть Гарри надеялась, что его почувствуют, заметят, остановят, но Плащ был, как всегда, непроницаем, совершенен, и он легко достиг парадного входа.
Тут с ним чуть не столкнулся Невилл. Вдвоём с кем-то ещё он вносил в замок мёртвое тело. Гарри посмотрел вниз и снова словно почувствовал тупой удар в живот: Колин Криви, хоть и был несовершеннолетним, наверное пробрался обратно в замок, как это сделали Малфой, Крэбб и Гойл. В смерти он казался совсем крошечным.
- Знаешь что, Невилл? Я с ним справлюсь сам, - сказал Оливер Вуд и, вскинув тело Колина на плечо, как пожарный, понёс его в Главный Зал.
Невилл на мгновение прислонился к дверному косяку и вытер лоб тыльной стороной ладони. Он выглядел совсем как старик. Затем он снова двинулся вниз по ступенькам в темноту, чтобы отыскивать другие тела.
Гарри бросил взгляд на вход в Главный Зал. Люди толпились внутри, стараясь утешить друг друга, пили, стояли на коленях около мертвых, но Гарри не увидел никого из тех, кого он любил, ни намёка на Гермиону, Рона, Джинни и других Уизли, Луну. Ему казалось, что он готов был отдать всё оставшееся ему время, лишь бы увидеть их в последний раз; но тогда хватило бы ему сил отвести взгляд? Лучше уж так.
Гарри спустился по ступенькам и вышел в темноту. Было около четырех утра, стояла мёртвая тишина, словно окрестности замка затаили дыхание, ожидая, сможет ли Гарри сделать то, что должен.
Гарри двинулся в направлении Невилла, который склонился над ещё одним телом.
- Невилл.
- Чёрт, Гарри, у меня чуть сердце не остановилось!
Гарри стянул Плащ: ему внезапно пришла в голову идея, рождённая желанием быть абсолютно уверенным.
- Куда это ты идёшь один? - подозрительно спросил Невилл.
- Это - часть плана, - сказал Гарри. - Есть кое-что, что я должен сделать. Слушай, Невилл…
- Гарри! - вдруг испугался Невилл. - Гарри, ты же не думаешь сдаться?
- Нет, - с лёгкостью солгал Гарри. - Конечно, нет… это что-то другое. Но меня не будет видно какое-то время. Ты знаешь змею Волдеморта, Невилл? У него есть огромная змея… Он зовет её Нагини…
- Да, я слышал… И что?
- Её надо убить. Рон и Гермиона знают об этом, но в случае, если они…
Ужас от такого предположения на мговение сдавил ему горло, лишив возможности говорить. Но Гарри взял себя в руки: это было очень важно, он должен походить на Дамблдора, должен сохранять трезвую голову и обеспечить замену, чтобы было кому продолжить начатое. Дамблдор умер, зная, что три человека знают о Хоркруксах; теперь Невилл займёт место Гарри, и в тайну будет по-прежнему посвящено трое.
- На случай, если они… будут заняты… а тебе выпадет шанс…
- Убить змею?
- Убить змею, - повторил Гарри
- Ясно, Гарри. Ты в порядке?
- Все нормально. Спасибо, Невилл.
Но когда Гарри собрался идти дальше, Невилл схватил его за запястье.
- Мы все будем продолжать бороться, Гарри. Ты это знаешь?
- Да, я…
Конец предложения комом встал в горле, Гарри не смог продолжить. Невилл, казалось, не нашёл это странным. Он похлопал Гарри по плечу, выпустил его, и ушёл на поиски других тел.
Гарри опять накинул на себя Плащ и пошёл дальше. Кто-то ещё двигался неподалёку, склонившись над распростёртой на земле фигурой. Он был уже в нескольких футах, когда сообразил, что это Джинни.
Гарри замер. Джинни склонилась над девушкой, которая шёпотом звала маму.
- Всё хорошо, - говорила Джинни. - Всё в порядке. Сейчас мы перенесём тебя в замок.
- Но я хочу домой, - шептала девушка. - Я больше не хочу сражаться!
- Я знаю, - сказала Джинни, и её голос надломился. - Все будет хорошо!
Холодок пробежал по коже Гарри. Он хотел закричать в ночь, хотел, чтобы Джинни узнала, что он здесь, хотел, чтобы она знала, куда он идёт. Он хотел, чтобы его остановили, оттащили назад, отправили домой…
Но он был дома. Хогвартс был первым и лучшим домом, который он знал. Он, и Волдеморт, и Снейп - заброшенные мальчишки - все нашли здесь свой дом….
Джинни теперь стояла на коленях около раненой девушки, держа её за руку. Огромным усилием воли Гарри заставил себя идти дальше. Ему показалось, что Джинни обернулась, когда он проходил мимо; ему хотелось знать, почувствовала ли она, что кто-то прошёл рядом, но он не произнёс ни слова и не обернулся.
Хижина Хагрида неясно вырисовывалась в темноте. Не горел свет, не слышно было Клыка, скребущегося в двери, его приветственного лая. Он подумал о всех тех визитах к Хагриду, в голове пронеслось его большое бородатое лицо, и его зубодробительное печенье, и отсвет медного чайника на огне, и гигантские личинки, и Рон, изрыгающий слизняков, и Гермиона, помогающая Гарри спасти Норберта…
Он пошёл дальше и, достигнув опушки леса, остановился.
Стая дементоров скользила среди деревьев. Гарри чувствовал исходящий от них холод и не был уверен, что будет способен благополучно миновать их. У него не осталось сил для патронуса. Он больше не мог справиться с собственной дрожью. В конце концов, не так уж легко было умирать. Каждая секунда, что он ещё дышал, запах травы, прохладный ветерок на его лице были такой драгоценностью: подумать только, у людей впереди годы и годы - время, которое можно терять, так много времени, что оно еле ползло, а вот он цеплялся за каждое мгновение. Он чувствовал, что не может идти дальше, и в то же время знал, что должен. Долгая игра закончена, снитч пойман, пришло время приземляться….
Снитч. Бесчувственными пальцами Гарри повозился в мешочке на шее и вытащил мячик.
Я открываюсь в конце.
Часто и тяжело дыша, Гарри глядел на него. Теперь, когда он хотел, чтобы время двигалось как можно медленнее, оно, казалось, ускорялось, и понимание пришло к нему так быстро, словно без участия мысли. Это и был конец. Тот самый момент настал.
Гарри прижал золотистый металл к губам и прошептал: «Я сейчас умру».
Металлическая оболочка раскрылась. Гарри опустил дрожащую руку, поднял под Плащом палочку Драко и пробормотал: "Люмос".
Чёрный камень с зубчатой трещиной, пересекающей центр, находился между двумя половинками снитча. Камень Воскрешения треснул вдоль вертикальной линии, обозначающей Старшую Палочку. Треугольник и круг, символизирующие Плащ и Камень, были всё ещё различимы.
И снова Гарри понял, даже не успев подумать. Возвращение мёртвых не имело значения, поскольку Гарри собирался присоединиться к ним. Это не он призывал их, а они призывали его.
Он закрыл глаза и трижды повернул камень в руке.
Он понял, что это произошло, потому что услышал вокруг себя лёгкие движения, наводящие на мысль о хрупких телах, переступающих ногами по усыпанной ветками земле, отмечавшей границу леса. Он открыл глаза и огляделся.
Они не были ни призраками, ни живыми людьми из плоти и крови, он ясно видел это. Больше всего они напоминали Тома Риддла, годы назад вышедшего из дневника - воспоминание, ставшее почти твёрдым телом. Менее осязаемые, чем живые тела, но намного более ощутимые, чем призраки, они шли к нему, и на каждом лице была одинаковая любящая улыбка.
Джеймс был точно такого же роста, как и Гарри. На нём была та одежда, в которой он погиб, волосы взъерошены в беспорядке, очки немного перекошены, как у мистера Уизли.
Сириус был высок и красив, намного моложе, чем Гарри знал его в жизни. Он шагал с непринужденной грацией, засунув руки в карманы и широко улыбаясь.
Люпин тоже был моложе, намного менее потрёпан, и его волосы были гуще и темнее. Он выглядел счастливым от того, что вернулся в знакомые места, где столько раз бродил юношей.
Улыбка Лили была самой широкой из всех. Она отбросила назад свои длинные волосы, приблизившись к нему, и её зелёные глаза, так похожие на его, жадно изучали его лицо, как будто она никогда не сможет на него вдоволь нагдядеться.
- Ты такой смелый.
Гарри не мог говорить. Его глаза наслаждались ею, и он подумал, что хотел бы стоять так и смотреть на неё вечно, и этого было бы достаточно.
- Ты почти у цели, - сказал Джеймс. - Очень близко. Мы… так гордимся тобой…
- Это больно?
Ребяческий вопрос сорвался с губ Гарри прежде, чем он смог сдержать себя.
- Умирать? Нисколько, - сказал Сириус. - Быстрее и легче чем уснуть…
- И он захочет, чтобы это было быстро. Он хочет покончить с этим, - сказал Люпин.
- Я не хотел, чтобы вы умерли - сказал Гарри. Эти слова вылетели против его воли. - Никто из вас. Мне так жаль…
Он обращался к Люпину больше, чем к другим, умоляя его. - Сразу после того, как у тебя родился сын… Ремус, мне так жаль…
- Мне тоже жаль,- сказал Люпин. - Жаль, что я никогда не узнаю его… но он будет знать, почему я умер, и я надеюсь, что он поймет. Я старался создать мир, в котором он мог бы жить счастливее.
Холодный ветерок, который, казалось, исходил из глубины леса, приподнял волосы со лба Гарри. Он знал, они не скажут ему, что пора идти, это должно быть его решением.
- Вы останетесь со мной?…
- До самого конца, - сказал Джеймс.
- Они не смогут видеть вас? - спросил Гарри.
- Мы - часть тебя, - сказал Сириус. - Невидимы для кого-либо ещё.
Гарри посмотрел на мать.
- Будь поближе ко мне, - сказал он тихо.
И пошел дальше. Холод, исходящий от дементоров, не причинил ему вреда. Он прошёл сквозь него со своими спутниками, и они были для него как патронусы. Вместе они шагали среди тесно стоящих старых деревьев с переплетёнными кронами и узловатыми корявыми корнями, выпиравшими из земли. В темноте Гарри плотнее запахнул Плащ, и углублялся всё дальше в Лес, не зная в точности, где искать Волдеморта, но не сомневаясь, что найдёт его. Рядом с ним почти бесшумно шли Джеймс, Сириус, Люпин и Лили, и их присутствие придавало ему отваги, и только благодаря им он был в состоянии переставлять ноги.
У него было странное ощущение, словно тело и разум отделились друг от друга, его руки и ноги двигались без руководства сознания, как будто он был пассажиром, а не водителем в теле, которое вот-вот покинет. Умершие, идущие рядом с ним через лес, были теперь более реальны для него, чем живые, оставшиеся в замке: Рон, Гермиона, Джинни и все остальные – именно они казались призраками, пока он, спотыкаясь и оскальзываясь, шёл к концу своей жизни, к Волдеморту…
Глухой удар и шёпот: какое-то живое существо шевельнулось поблизости. Гарри остановился под Плащом, оглядываясь вокруг и прислушиваясь, и его мать и отец, Люпин и Сириус тоже остановились.
- Там кто-то есть, - послышался грубый шёпот совсем рядом.
- У него есть Плащ-невидимка. Может это…?
Две фигуры появились из-за дерева неподалёку: их палочки вспыхнули, и Гарри увидел Яксли и Долохова, вглядывающихся в темноту, прямо туда где стояли Гарри, его мать и отец, Сириус и Люпин. Судя по всему, они ничего не видели.
- Определённо что-то слышал, - сказал Яксли. - Думаешь, зверь какой?
- Этот чокнутый Хагрид кого здесь только не держал, - сказал Долохов, оглядываясь через плечо.
Яксли посмотрел на часы.
- Время на исходе. У Поттера был час. Он не придёт.
- А он был уверен, что придёт. Вот уж не обрадуется.
- Лучше вернуться, - сказал Яксли. - Узнаем дальнейший план.
Они с Долоховым повернулись и пошли в глубь леса. Гарри последовал за ними, зная, что они приведут его именно туда, куда он хотел попасть. Он оглянулся по сторонам, и мать улыбнулась ему, а отец кивнул ободряюще.
Они шли всего несколько минут, когда Гарри увидел впереди свет, и Яксли с Долоховым вышли на поляну, в которой Гарри узнал место, где когда-то жил чудовищный Арагог. Остатки его обширной сети всё ещё были здесь, но полчища порождённых им отрысков были изгнаны Пожирателями Смерти, отправившими их сражаться на своей стороне.
Посреди поляны горел костёр, и его мерцающий свет падал на толпу безмолвных, насторожённых Пожирателей Смерти. Некоторые из них всё ещё были в масках и капюшонах, другие открыли лица. Два великана сидели в стороне, отбрасывая огромные тени; их лица были жестокими, грубо высеченными, подобно скалам. Гарри увидел затаившегося Фенрира, грызущего свои длинные ногти; крупного блондинистого Роула, промакивающего кровоточащую губу. Он увидел Люциуса Малфоя, выглядевшего подавленным и напуганным, и Нарциссу с запавшими глазами, полными тревоги.
Все взгляды был устремлены на Волдеморта, который стоял со склонённой головой, обхватив белыми руками Старшую Палочку. Он как-будто молился или считал про себя, и на ум Гарри, стоявшему неподвижно на краю поляны, пришла нелепая ассоциация с ребенком, водящим в игре в прятки. Позади головы Волдеморта по-прежнему извивалась и сворачивалась кольцами огромная змея Нагини, плавая в своей сверкающей заколдованной клетке, напоминающей чудовищный нимб.
Когда Долохов и Яксли присоединились к кругу, Волдеморт поднял взгляд.
- Никаких признаков Поттера, мой Лорд, - сказал Долохов.
Выражение лица Волдеморта не изменилось. Красные глаза, казалось, горели в свете костра. Он медленно протянул Старшую Палочку между своими длинными пальцами.
- Мой Лорд…
Это заговорила Беллатрикс: она сидела ближе всех к Волдеморту, растрёпанная, лицо местами в крови, но в остальном невредимая.
Волдеморт поднял руку, призывая её к молчанию, и она не произнесла больше ни слова, но не спускала с него зачарованного благоговейного взгляда.
- Я думал, он придёт, - сказал Волдеморт своим высоким, ясным голосом, глядя на пляшущие языки пламени. - Я ожидал, что он придёт.
Никто не проронил ни слова. Пожиратели Смерти казались столь же напуганными, как и Гарри, чьё сердце теперь билось о рёбра, словно решило вырваться из тела, которое Гарри собирался покинуть. Его ладони стали влажными от пота, когда он стянул с себя Плащ-невидимку и сунул его под одежду вместе с палочкой. Он не хотел, чтобы у него было искушение сражаться.
- Я, кажется… ошибся, - сказал Волдеморт.
- Не ошибся.
Гарри сказал это так громко, как только мог, со всей силой, какую смог собрать: он не хотел, чтобы в его голосе прозвучал страх. Камень Воскрешения выскользнул из его онемевших пальцев, и уголком глаза Гарри увидел, как его родители, Сириус и Люпин исчезли, когда он шагнул вперёд в свет костра. В этот момент он чувствовал, что никто больше не имел значения, кроме Волдеморта. Были только они двое.
Эта иллюзия ушла так же, как и пришла. Великаны заревели, Пожиратели Смерти разом встали, раздались вскрики, ахи, даже смех. Волдеморт замер на месте, но его красные глаза нашли Гарри, и пристально смотрели, как он приближался - между ними не было ничего, кроме костра.
Затем Гарри услышал вопль:
- ГАРРИ! НЕТ!
Он обернулся: Хагрид был привязан к дереву поблизости. Его массивное тело отчаянно билось в попытках освободиться, сотрясая ветви дерева.
-НЕТ! НЕТ! ГАРРИ, ЧТО ТЫ?..
- ТИХО! - закричал Роул и взмахом палочки заставил Хагрида замолчать.
Вскочив на ноги, Беллатрикс со вздымающейся грудью нетерпеливо переводила взгляд с Волдеморта на Гарри и обратно. Единственным, что двигалось, были пламя и змея, свивающая и развивающая кольца в сверкающей клетке за головой Волдеморта.
Гарри чувствовал палочку на своей груди, но не сделал никакой попытки достать её. Он знал, что змея была слишком хорошо защищена, знал, что если ему и удастся направить палочку на Нагини, пятьдесят заклятий сразят его раньше. Волдеморт и Гарри всё ещё смотрели друг на друга, и теперь Тёмный Лорд немного склонил голову набок, рассматривая мальчика, стоящего перед ним, и безгубый рот искривился в безрадостной улыбке…
- Гарри Поттер, - сказал он очень тихо. Его голос сливался с потрескиванием костра. - Мальчик, Который Выжил.
Ни один из Пожирателей Смерти не шелохнулся. Они ждали: всё вокруг замерло в ожидании. Хагрид рвался из пут, и Беллатрикс тяжело дышала, а Гарри непонятно почему подумал о Джинни, и о её сияющем взгляде, и о вкусе её губ…
Волдеморт поднял палочку. Его голова всё ещё была склонена набок, как у любопытного ребёнка, задающегося вопросом, что случится, если он это сделает. Гарри смотрел прямо в красные глаза, и хотел, чтобы это случилось сейчас, быстро, пока он ещё может стоять, пока не потерял контроль над собой, пока не выдал свой страх…
Он увидел движение губ и вспышку зелёного света, и всё исчезло.
7 34
page revision: 1, last edited: 25 Aug 2013 15:10